Спас на крови. Юрий Гайдук
усмехнувшись явно не капитанскому размаху Стогова, Головко полез было в карман за деньгами, но Андрей так прошелся по нему взглядом, что Семену даже стыдно стало.
– Не понял! – хмыкнул он, пряча деньги обратно в кармашек.
– А чего тут понимать? – отозвался Стогов. – Имею право угостить. Жмурик-то мой.
Поджидая за столиком Стогова, который, по его собственному признанию «с раннего утра руки не умывал», Головко чисто машинально прошелся взглядом по потолочному бордюру, чуть ниже которого обычно крепились камеры видеонаблюдения, подивился тому, что их не было в зале гостиничного бара, и вдруг словно споткнулся о внезапно мелькнувшую догадку.
Господи, да как же они сразу об этом не подумали?
В гости к Державину никто в гостиницу не приезжал. Это факт. Однако порошок в телефонную трубку ему все-таки вложили. Это тоже неоспоримый факт. И получается, что сделать это мог кто-то из обслуживающего персонала или людей, проживавших в «Стрельне». Обслуживающий персонал Головко отмел сразу же – слишком мало времени было у заказчика убийства, чтобы провести массированный подкуп кого-то из обслуги, да и решиться на подобное далеко не у всякого хватило бы смелости. Значит, кто-то из «гостей» российской столицы, остановившихся в этой гостинице.
Логично? Вполне.
В таком случае кто именно?
Допустим, Даугель. Однако, чтобы совершить запланированное, ему необходимо было легальным путем попасть в номер Державина, а для этого…
Знакомство? Естественно.
Где и при каких обстоятельствах?
Лучше всего здесь, в баре, который просто не мог обойти стороной Игорь Мстиславович Державин. Если верить словам Школьникова, «человек был наш, российский, насквозь проспиртованный». А это значит…
Не дожидаясь появления Стогова, он прозвонился по мобильнику Маканину, вкратце изложил ему свою версию и попросил спуститься в бар. К тому моменту, когда в дверном проеме высветилась крепко сложенная фигура Маканина, он уже ввел в курс дела Стогова, и они втроем направились к стойке бара.
При виде «начальства» вышколенный бармен едва ли не перекинулся через стойку, готовый ответить на любой заданный вопрос, и когда Маканин спросил, работал ли он в то воскресенье, когда умер «гость из девятого люкса», бармен утвердительно кивнул головой.
– А как же, Павел Петрович; – воскликнул он. – Сменщик-то мой на больничном, то ли грипп птичий, то ли ОРЗ подхватил, вот мне и приходится за всех отдуваться.
– Выходит, ты и в субботу вахту держал, – подсказал Стогов.
– Само собой.
– И выходит, ты должен был запомнить этого жмурика, – продолжал вести уже свою игру Стогов. – Я имею в виду гостя из девятого номера. Он в этот бар несколько раз заваливался.
Покосившись на своего шефа, который позволил ему отвечать на все вопросы, утвердительно кивнув головой, бармен почесал в затылке и, видимо припоминая «гостя из девятого люкса», произнес с нотками невольного уважения в голосе:
– Должен