Спас на крови. Юрий Гайдук
переварить происходящее, и еще самая малость – и у него окончательно поедет крыша, Ефрем потянулся рукой за бутылкой и осторожно, чтобы только не расплескать дрожащими руками водку, до краев наполнил лафетник.
Когда немного полегчало и стало вроде бы легче дышать, он, еще раз покосившись на окно, заставил себя подняться из-за стола и, шаркая по выскобленным половицам, словно одряхлевший старик дотащился до кровати и почти ничком упал на подушку.
Перед глазами, будто это было наяву, стоял все тот же Рублевский «Спас Вседержитель», и ощущение было такое, будто этот лик уже появлялся когда-то в оконном проеме, да вот только вспомнить бы, где и когда это было.
Уставясь в потолок и напрягая память, Ефрем возвращался в действительность. И наконец вспомнил…
Отец!
Да, конечно, отец! Господи, да как же он мог забыть это?! Ведь именно его отцу, Луке Ушакову в такой же поздний весенний вечер явился в оконном проеме «Спас» Андрея Рублева. Правда, без потеков крови под глазницами. И было… Господи милостивый! Еще в самом начале тридцатых годов, в первые годы коллективизации, когда его отцу едва исполнилось двадцать лет, но он уже слыл знатным иконописцем… Как рассказывали удинские старожилы, хорошо знавшие его отца, иконописцем от Бога.
В потревоженной памяти всплывали какие-то картинки из того, что рассказывал когда-то отец, и теперь уже Ефрем знал точно, вернее чувствовал это на каком-то подсознательном уровне – явление окровавленного Спаса как-то связано с прошлым его отца и приездом в Москву Игоря Державина. Более тридцати лет не был мужик в России. Как поговаривали в Третьяковке, заправским американцем стал, а тут вдруг… Телефонный звонок из небытия и эти его слова: «Хотелось бы с тобой, Ефремушка, кое о чем переговорить…». Знать бы сейчас, о чем он хотел с ним переговорить?
Думая обо всем этом, Ефрем вернулся мысленно к телефонному звонку следователя московской прокуратуры. Похоже, что и здесь скрывалась своя нестыковка. Нахрена бы, спрашивается, обзванивать людей, с которыми Державин не виделся с тех самых пор, как его вытолкали из России, если он умер в московской гостинице своей смертью?
Вопрос был тупиковый, и Ефрем, понимая, что не получит на него ответа, поднялся с кровати и прошлепал босыми ногами к столу, на котором его дожидалась початая бутылка водки…
Глава 6
Это уже был полный перебор. Опять американец и опять российского происхождения. К тому же шесть часов утра не самое лучшее время для выезда «на труп», который, ко всему прочему, дожидается своей участи не в комфортном номере пятизвездочной гостиницы, а на выезде из Москвы, на мокром шоссе, в искореженной машине.
Что и говорить, миссия не из приятных, однако капитана ФСБ Стогова не спрашивали о его личном отношении к подобного рода выездам, и пока он мчался на оперативном «Мерседесе», разбрасывая снопы дождевой воды, к месту происшествия, в его голове назойливым рефреном крутились строчки, казалось бы, давно забытого стихотворения, которые более всего отвечали его внутреннему состоянию:
«Тятя, тятя, наши сети притащили мертвеца!»
Оно