Спас на крови. Юрий Гайдук
в сумке следователя, на его скулах дрогнули вздувшиеся желваки, и он почти выдавил из себя:
– Вы хоть догадываетесь, чем именно может грозить вам этот произвол?
– Что, соизволишь оставить меня без погон? – опережая реакцию Головко, ощерился на Маканина Стогов. – Так я, может, только спа-с-сибочки тебе скажу. Глядишь, и я в службу безопасности подамся, благо, протеже будет.
– Ты… ты мне не тыкай: – взорвался Маканин. Ты еще сопли кулаком подтирал, когда я в капитанском звании пребывал.
– Откуда и поперли, – довольно желчно прокомментировал Стогов, также не питавший к начальнику гостиничной службы безопасности особо нежных чувств. – А еще…
Он попытался было добавить еще что-то, видимо более едкое, но вовремя замолчал, поймав на себе осуждающий взгляд Головко.
– А вы, Павел Петрович, – повернулся Головко к Маканину, – постарайтесь впредь выбирать выражения, все-таки не на базаре торгуетесь.
– Да я… Как вы смеете так разговаривать со мной? – побагровел Маканин, однако Головко так и не позволил ему развить свой праведный гнев.
– Простите, а чем же это я обидел вас, Павел Петрович? – искренне удивился Головко. – К тому же я пришел к вам не чаи распивать, а в связи с возбуждением уголовного дела по факту смерти человека, остановившегося в вашей гостинице. Предъявил вам постановление на изъятие телефонного аппарата, с которого мог разговаривать умерший, а вы, вместо того чтобы оказать органам следствия всяческое содействие…
Пора было закругляться, и Головко, застегивая «молнию» на сумке, негромко, но многообещающе завершил явно затянувшийся монолог:
– Думаю, этот ваш стиль работы вряд ли может понравиться владельцу гостиницы. Тем более что вашему руководству нет никакого резона ссориться как с городской прокуратурой, так и с госбезопасностью.
Держа сумку в руке, Головко шагнул было к выходу из номера, но его остановил напряженный голос Маканина:
– Угрожаете?
– Упаси Бог! Просто советую вести себя как положено. Тем более что нам еще предстоит встречаться, и не раз.
Вернувшись в прокуратуру, Головко еще раз просмотрел записную книжку Державина, почти девственно чистую, и, отложив ее в сторону, выписал в свой кондуит телефон некоего Ефрема Ушакова. Судя по всему, этот телефон был вписан в записную книжку совсем недавно, возможно, в субботу или в воскресенье, и это наталкивало на мысль, что этот самый Ефрем Ушаков был причастен к тому делу, ради которого Державин прибыл в Москву. На журнальном столике гостиничного номера, в котором жил Державин, был обнаружен небольшой лист бумаги с телефоном Ушакова. Судя по всему, Державин не знал его номера и уже в Москве, видимо перезвонившись с кем-то, смог выяснить интересующие его подробности. В частности, домашний номер телефона Ушакова, который он и записал поначалу на листе бумаги.
Не исключалась также возможность и того, что Ушаков был одним из последних, с кем общался в тот злополучный день Державин, и он мог бы пролить свет на весьма загадочные