Месть еврея. Вера Крыжановская-Рочестер
удивлению княгини, граф нахмурился, взглянув на дочь, и глубоко вздохнул. Была уже ночь, когда молодые девушки пришли в отведенную для них комнату, но царившее перед тем оживление прогнало сон, и обе они лежали в постелях, продолжая болтать.
– Как ты находишь тетю и Рауля, – спросила Антуанетта, откидывая полог кровати, чтобы лучше видеть облокотившуюся на подушки приятельницу.
– Княгиня мне внушает глубокое почтение, – отвечала Валерия. – В лице ее столько доброты и грусти. Но относительно Рауля не могу сказать, чтобы он мне нравился, несмотря на его бесспорную красоту и благородство манер, есть что-то неприятное в его взгляде, слишком мечтательном и недостаточно энергичном, а в выражении лица слишком много гордости, спеси и даже жестокости.
– Боже мой, какие ты приписываешь ему ужасы! Конечно, ему не представлялось случая выказать свое мужество, он был боготворим и лелеян с детства, не было желания, которое бы не исполнялось. Но сейчас видно, что это добрый доверчивый ребенок, а совсем не пресыщенный жизнью, что, конечно, большое достоинство для князя двадцати двух лет, прекрасного, как Адонис, и богатого, как Крез. Знаешь, он недавно еще получил после смерти родственницы, баронессы фон Равен больше миллиона. Поэтому, если ты заметила кое-какие проявления гордости, то это, разумеется, естественно.
Валерия, молча слушавшая ее, когда та кончила панегирик, подняла руку и мнимо важным тоном сказала:
– Слушай. Мне кажется, мой долг велит мне предупредить Рудольфа, что ты окончательно наэлектризована своим кузеном, нескончаемо воспеваешь его добродетели и чары, и, весьма возможно, что вместо графа Маркоша предпочитаешь выйти за князя Орохая.
Антуанетта упала на подушки и залилась смехом.
– Это не опасно, – ответила она, насмеявшись вволю. – В моих глазах никого в мире нет красивее Рудольфа, с его смелой воинственной поступью, шелковистой бородкой и глубокими глазами, а кроткому Раулю, с его мечтательным взглядом и пробивающимися усиками, его не заменить. А вот ты берегись такой близости: Рауль, кажется, очарован тобой и может явиться более подходящим для тебя претендентом, чем Мейер, который, несмотря на все свои достоинства, что я охотно признаю, все же останется всегда крещеным евреем.
Валерия побледнела, и глаза ее лихорадочно вспыхнули.
– Если ты меня любишь, Антуанетта, никогда так не говори и не шути на эту тему. Однако поздно, пора спать…
Она улеглась и закрыла глаза, повергнув приятельницу в недоумение. Не находится ли теперешнее негодование в связи с подмеченным ею утром прощальным поцелуем.
Дней через пять по приезде должна была состояться свадьба Антуанетты. С обоюдного согласия было решено провести это время исключительно в семейном кругу, не считая, конечно, кое-каких необходимых визитов. Празднество открывалось в день свадьбы большим балом у княгини, за которым следовал целый ряд вечеров, кавалькад и пикников, частью приготовленных Раулем, частью соседними помещиками. Пока время текло