Месть еврея. Вера Крыжановская-Рочестер
князя серьезнее, чем горячка и бред. Эта апатия и постепенный упадок сил должны, мне кажется, быть следствием сильного нравственного потрясения. Если нам не удастся достигнуть спасительной реакции, то дело может дурно кончиться.
В отчаянии княгиня рассказала доктору все подробности несчастной любви Рауля, которую она поощряла, не предполагая, что может существовать препятствие к их свадьбе.
– И вы думаете, доктор, – закончила она, – что если бы Валерия явилась у изголовья Рауля и объявила ему, что согласна быть его женой, это произвело бы спасительную реакцию?
– Не могу вам в этом ручаться, но это предположение имеет более всего шансов на успех.
– В таком случае, она сегодня же должна одеть обручальное кольцо. Нет такого препятствия, преодолеть которое я не нашла бы сил, чтобы спасти моего сына!
Княгиня решительно встала и, пройдя в свой кабинет, послала немедленно просить к себе графа.
Когда пришел граф, она усадила его рядом на диван и передала ему весь разговор с доктором.
– Объясните мне, наконец, – сказала она, – что заставило вас решиться на неравный брак Валерии, и постараемся придумать средство возвратить ей свободу.
– Разумеется, я не могу желать для дочери более блестящей партии, чем Рауль, – ответил граф, краснея. – Но то, что я должен вам рассказать, для меня так тяжело, что я предпочел бы пустить себе пулю в лоб, и на ужасный брак смотрю, как на божье наказание за свои увлечения. Пусть же и мое признание послужит мне наказанием!..
– Так ради денег мы принесем жертву, вы – будущность Валерии, а я – жизнь моего сына! – воскликнула княгиня, когда граф окончил свой рассказ. – Нет, нет, граф, в такую важную минуту отложим всякую щепетильность. Отец и мать должны думать только о своих детях. Я призову моего управляющего, и вы уговоритесь с ним относительно этого долга. Сегодня же надо уплатить наглому ростовщику и чтобы о нем не было более речи. Затем мы устроим это дело так, чтобы для вас не было ни затруднений, ни стеснений, как это делается всегда между порядочными людьми.
Глубоко тронутый, граф прижал к губам руку княгини.
– Я был бы безумным и неблагодарным против бога и вас, княгиня, если бы с признательностью не принял ваше предложение. Теперь надо позвать Рудольфа с женой, мы переговорим сперва с ними, а потом позовем Валерию.
Молодая чета не замедлила явиться, и граф с княгиней сообщили им о своем решении.
Рудольф страшно обрадовался, когда услышал в чем дело, но взглянул на жену и стал крутить усы.
– Дорогой папа, и вы, тетя, – сказала Антуанетта, краснея от волнения, – я думаю, что ваше решение не исполнимо. Самуилу дали слово, вот уже два месяца, как он жених Валерии и готовится принять христианство, поступить с ним, как вы хотите, значило бы обмануть его…
– Обмануть! – крикнул граф, вскакивая с дивана, красный от негодования и злости. – Ты позволяешь себе называть обманом, когда человек самым законным образом защищает себя от разбойника,