Скобелев. Василий Иванович Немирович-Данченко
сейчас музыка начнется!
– Какая? – удивился я.
– Да вот видите ли: стоит отцу или мне показаться здесь, чтобы вон с той батарейки открыли огонь…
«Музыка» началась скорее, чем я ожидал. Белый клубок точно сорвался вверх с желтой насыпи турецкой батареи. Через три или четыре секунды послышался гул далекого выстрела и, словно дрожа в теплом воздухе, с долгим стоном пронеслась вдалеке граната и шлепнулась в Дунай, взрыв целый фонтан бриллиантовых брызг…
– Недолет! – спокойно заметил Скобелев…
Вторая граната пронеслась над нами и разорвалась где-то позади.
– Перелет… Теперь, если стрелки хороши, – должны сюда хватить…
Точно и не в него это, точно он зритель, а не действующее лицо.
Третья и четвертая граната зарылись в берег близко-близко, когда из Журжева прискакал молодой ординарец.
– Ваше превосходительство, пожалуйте…
– А что?.. Паша разозлился?
– Димитрий Иванович сердится… Напрасно перестрелку начинаете.
Скобелев улыбнулся своей мягкой, доброй улыбкой.
– Ну, пойдем…
Это было довольно обыденное удовольствие Скобелева. Он уходил на берег с небольшим кружком офицеров, а турецкая батарея точно только этого и ожидала, чтобы открыть огонь по ним.
– Зачем вы это делаете?
– Ничего… Обстреляться не мешает… Пускай у моих нервы привыкнут к этому… Пригодится…
Иногда и сам «паша» присоединялся к молодежи. Он стоял под огнем спокойно, но все время не переставал брюзжать…
– Ну чего ты злишься, отец. Надоело тебе, так уходи… Оставь нас здесь.
– Я не для того ношу генеральские погоны, чтобы этой сволочи, – кивал он на тот берег, – спину показывать… А только не надо заводить… Чего хорошего? Еще чего доброго…
– Набальзамируют кого-нибудь?
«Набальзамируют» на языке молодого Скобелева значило «убьют».
– Ну да… набальзамируют.
– Вот еще… куда им. А впрочем, на то и война… Что-то уж давно без дела торчим здесь – скучно. У нас в Туркестане живей действовали…
– Хотите, отец сейчас уйдет? – обращался к Своим Скобелев, когда тот уж очень начинал брюзжать.
– Как вы это сделаете?
– А вот сейчас… Папа… Я, знаешь, совсем поистратился… У меня ни копейки. – И для вящего убеждения Скобелев выворачивал карманы…
– Ну вот еще что выдумал… У меня у самого нет денег… Все вышли.
И крайне недовольный, «паша» уходил назад, оставляя их в покое.
Обрадованная этим, молодежь брала лодки, сажала туда гребцами уральских казаков и отправлялась на рекогносцировки по Дунаю – под ружейный огонь турок…
Это называлось прогулкой для моциона.
В сущности, тут было гораздо больше смысла, чем кажется с первого взгляда. Во-первых, и казаки, и офицеры при этом приучались к огню, приучались не только шутить, но и думать, соображать под огнем;