Век невинности. Эдит Уортон
руки, почти касаясь тонкими пальцами с овальными ногтями языков пламени. Огонь осветил ее темные локоны, выбившиеся из прически, и Ачеру показалось, что ее лицо при этом неровном свете выглядит бледнее, чем на самом деле.
«Здесь у вас будет множество других советчиков», – заметил Ачер, почему-то начиная завидовать им.
«Вы имеете в виду моих тетушек? Или мою старенькую бабушку? – она старалась рассмотреть все возможности… – Они все немного обижены на меня за то, что я поселилась тут одна, – особенно, моя бедная бабушка! Она так хотела, чтобы я все время жила только с ней! Но мне нужна была свобода…»
Ачеру понравились те простота и теплота, с которыми она говорила о грозной Кэтрин. Он знал, почему Элен так жаждала одиночества, и сочувствовал ей. Но мысль о Бьюфорте продолжала беспокоить его.
«Я догадываюсь, какие чувства владеют вами, – молвил он. – Но все-таки, ваши родные могли бы давать вам советы, рассказывать о местных традициях, помочь вам выбрать свой путь, в конце концов».
Графиня приподняла тонкие черные брови.
«А что, Нью-Йорк и в самом деле напоминает лабиринт? А я-то думала, что все улицы в нем прямые, как Пятая Авеню, и все переулки пронумерованы!»
Она почувствовала его неодобрение и добавила с тонкой улыбкой, от которой все ее лицо сразу преобразилось:
«Если б вы знали, как мне нравится смотреть на эти прямые авеню и улицы, взбирающиеся на вершину холма и сразу же сбегающие с него вниз. И я в восторге от того, что здесь буквально на всем стоят этикетки!»
Он ухватился за эту мысль и подумал: «К сожалению, такие этикетки не ставятся на людях!»
«Возможно, я все упрощаю, но вы не стесняйтесь и предупреждайте меня, если я что-то делаю не так!» Она повернулась в его сторону и посмотрела на него.
«Здесь есть только двое людей, которые, как мне кажется, понимают меня и в состоянии все разъяснить. Это вы и мистер Бьюфорт.»
Ачер вздрогнул, когда она произнесла это имя; но потом он постарался взглянуть на вещи ее глазами и, поняв, что она имела в виду, проникся к ней жалостью и симпатией. Зло причинило ей столько горя, что она до сих пор не могла надышаться воздухом свободы.
Но стоило Ачеру начать сопереживать ей, как ему снова захотелось вывести Бьюфорта на чистую воду, – как ни противно было это делать.
Он ответил мягко: «Я понимаю вас. Но хотя бы на первых порах не отвергайте помощь своих старых друзей. Я говорю о пожилых дамах – вашей бабушке, Кэтрин Мингот, миссис Велланд, миссис Ван-дер-Лайден. Они любят вас и восхищаются вами и очень хотят помочь».
Она покачала головой и вздохнула: «Да, я знаю, знаю! Но они не любят, когда говорят то, что им не по вкусу. Тетя Велланд так прямо и заявила, когда я пыталась… Неужели никто не хочет знать правду, мистер Ачер? Жить среди людей, пусть даже и любезных, но которые все время варятся в собственном соку и затыкают тебе рот всякий раз, когда ты захочешь поставить их перед фактом, – все равно, что жить в пустыне».
Она вдруг закрыла лицо руками, и