Лики Богов. Тара Роси
пальчиков к горящим вискам. – Он меня на гору привёл, на крепость указал. А аримиец ходит за мной да молвит что-то. А что я не пойму, языка-то его не знаю.
– Ты на самый верх горы поднялся? – улыбнулась Умила, поглаживая виски витязя.
Баровит кивнул в ответ.
– А мы не дошли, на осман наткнулись.
– Я уж понял, – ухмыльнулся Зорька. – Смотрю, Волот себе подругу нашёл.
– У ворога отбил, – улыбаясь, поправила девушка. – Я смогу призвать мать да попросить её забрать аримийца.
– Сил у тебя на то уйдёт много, – возразил Баровит, – я сам.
– Ты два месяца назад мне то же самое сказал, – нахмурилась Умила, положив ладони на его небритые щёки. – В очи мне зри да думай о том воине.
– Чего о нём думать, он рядом стоит, – пробурчал витязь, погружаясь в холодные озёра её глаз.
__________________________________________________________________
Аримиец* – китаец.
Нежный голос взывал к Маре, получая отклик в каждой клеточке тела Баровита, уводя его в тонкий мир. Он чувствовал, как спину сковывает холод, но то был холод приятный, родной – значит, тётя Аделя пришла. Она учила его, ещё совсем мальчишку, общению с мёртвыми, но слишком рано ушла в Навь, так и не передав и крупицы своих знаний. Баровит пытался самостоятельно подчинить эту силу, но не всегда у него получалось.
– Устами красными Мары великой, заклинаю дух твой маетный, сгинь в царство тёмное, – шептала Умила. – Всем предкам взываю, силу свою на защиту витязя дайте. Укройте его пологом светлым, от духов навных оградите, живым потоком плоть напитайте. Матушка, помоги Баровиту, молю тебя.
Ветер смолк, перестали шелестеть листья, на низенькой травке выступил иней. Время словно остановилось. Умила смотрела на Зорьку, не убирая рук с его лица, – мил он сердцу девичьему, но, порой, боялась даже коснуться руки его, ведь понимала, что не сможет оторваться, что канет в этот омут с головой и сказать третье «нет» уже не получится… В прошлый-то раз сердцу больно от того было, всю ночь проплакала. Сейчас Баровит не слышал её, блуждая меж мирами. Сердце омуженки то бешено колотилось, то замирало, нежные чувства, кои прятала глубоко в душе, грозились вырваться неистовым потоком.
«Лишь один раз» – подумала Умила и, приблизившись, коснулась его губ.
Нежным и сладостным был поцелуй, больших сил стоило прервать его. Отстранившись, Умила позвала тихо:
– Баровит, вернись ко мне.
Зорька медленно открыл глаза, растёр озябшие пальцы, посмотрел на златовласую.
– Вроде ушёл. Благодарю тебя.
– Во благо, – улыбнулась красавица, поднимаясь с колен. – Тебе завсегда помочь я рада, знаешь о том. Не отворачивайся от меня впредь.
Повернувшись в сторону поляны, где расположились братья по службе воинской, омуженка сделала шаг, но крепкая рука стальной хваткой сжала кисть, не дав отдалиться. Лукаво прищурившись, Баровит всмотрелся в девичий лик.
– Умила, мне показалось али ты меня поцеловала?
– Ещё чего! – фыркнула она, вывернув руку из захвата. –