Серафина. Рейчел Хартман
но чего-то все равно не хватает. И знаете, почему?
Внутри все обратилось в лед, но я послушно произнесла хором с остальными:
– У драконов нет души!
– Именно! – сказал Виридиус, потрясая в воздухе кулаком, искалеченным подагрой. – Только это одно им не под силу – а для нас это самый естественный, самый прекрасный дар Небес, и мы должны ткнуть их в это носом!
Ответив ему негромким «ура!», певчие начали расходиться. Они потекли рекой мимо меня, но я оставалась на месте; Виридиусу наверняка понадобится со мной поговорить. Конечно же, у семи или восьми певчих нашлись срочные вопросы. Они толклись вокруг его подагренного дивана с таким почтением, будто он был пашегой Зизибы. Виридиус же напустил на себя равнодушный вид, словно они не похвалами его осыпали, а просто сдавали обратно певческие одеяния.
– Серафина! – громыхнул он, наконец обратив на меня внимание. – Я слышал положительные отзывы о твоем «Призыве». Жаль, меня там не было. Этот адский недуг превращает тело в тюрьму.
Я провела пальцем по левому рукаву. Он даже не представлял, как хорошо я его понимаю.
– Неси-ка чернила, девочка, – сказал он. – Хочу вычеркнуть сделанное из списка.
Я принесла письменные принадлежности и перечень дел, который он продиктовал мне, когда я только начала на него работать. Осталось всего девять дней до приезда генерала Комонота, ардмагара всего драконьего племени; в первый вечер намечался приветственный концерт и бал, а через несколько дней – празднество в честь кануна Дня соглашения, которому предстояло длиться всю ночь. Я трудилась уже две недели, но сделать предстояло еще очень много.
Я зачитывала список вслух, пункт за пунктом; он то и дело перебивал.
– Со сценой разобрались! Вычеркивай! – восклицал он. А потом: – Почему ты еще не поговорила с распорядителем винного погреба? Это же самое простое дело во всем списке! По-твоему, я стал придворным композитором, потому что виртуозно прокрастинировал? Вот уж нет!
Наконец дошли до пункта, которого я ждала с ужасом: до прослушиваний. Виридиус сощурил водянистые глаза и спросил:
– Да-да, как продвигается дело, дева Домбей?
Он отлично знал, как оно продвигается; по-видимому, ему просто хотелось посмотреть, как я покроюсь испариной. Я не позволила своему голосу дрогнуть.
– Большинство пришлось отменить из-за несвоевременной кончины принца Руфуса… да пирует он со святыми за Небесным столом. Я переназначила часть из них на…
– Нельзя было откладывать прослушивания на последнюю минуту! – крикнул он. – Надо было утвердить исполнителей еще месяц назад!
– При всем уважении, мастер, месяц назад я здесь даже не работала.
– Думаешь, я этого не знаю? – Он раскрыл и закрыл рот; потом уставился на свои забинтованные руки. – Прости меня, – сказал наконец старик хриплым голосом. – Горько сознавать, что уже не можешь делать все, к чему привык. Умирать надо молодым, Серафина. Терциус не промахнулся.
Я растерялась, не зная, как реагировать.
– Не все так плохо,