Красное и черное. Стендаль (Мари-Анри Бейль)
из этих проклятых ореховых деревьев, – говорил господин де Реналь, когда его жена восхищалась ими, – стоит мне пол-арпана жатвы: хлеб не может вызреть в их тени.
Деревня показалась госпоже де Реналь теперь в новом свете; ее восхищение было беспредельно. Воодушевлявшее ее чувство придавало ей рассудительности и решительность. Когда на следующий же день после переезда в Вержи господин де Реналь вернулся в город по делам мэрии, госпожа де Реналь наняла за свой счет работников. Жюльен подал ей мысль устроить песчаную дорожку среди фруктового сада и под ореховыми деревьями, где дети могли бы гулять с утра, не опасаясь замочить ноги росою. Не прошло и суток, как эту затею привели в исполнение. Госпожа де Реналь провела весь день очень весело, командуя рабочими, в обществе Жюльена.
Когда верьерский мэр возвратился из города, он был очень удивлен, найдя аллею готовой. Госпожа де Реналь также удивилась его приезду; она забыла о его существовании. Целых два месяца он потом говорил с насмешкой о смелости, с которою она предприняла, не посоветовавшись с ним, такую значительную работу, но госпожа де Реналь сделала ее на свой счет, и это его немного утешило.
Она проводила целые дни бегая с детьми по саду и гоняясь за бабочками. Смастерили большие сетки из светлого газа, при посредстве которых ловили бедных чешуйчатокрылых. Этому варварскому названию Жюльен научил госпожу де Реналь. Она выписала из Безансона прекрасный труд господина Годара, и Жюльен рассказывал о странных нравах этих насекомых.
Их безжалостно прикалывали булавками на большой картон, сооруженный также Жюльеном.
Наконец у госпожи де Реналь и Жюльена явился предмет для разговора, и он уже больше не подвергался ужасной пытке минутами молчания.
Они болтали беспрестанно, с огромным интересом, хотя всегда о вещах весьма невинных. Эта деятельная жизнь, полная веселья и занятий, нравилась всем, кроме Элизы, обремененной работою.
– Никогда во время карнавала, – говорила она, – даже когда в Верьере готовился бал, барыня не занималась столько своим туалетом; теперь она меняет платья по два или три раза в день.
Так как в наши намерения не входит никому льстить, то мы не скроем от читателя, что госпожа де Реналь, обладавшая изумительной кожей, нашила себе платьев с открытою шеей и руками… Она была очень хорошо сложена, и такая манера одеваться чрезвычайно шла к ней.
– Никогда вы еще не казались такой моложавой, – говорили ей ее верьерские друзья, приезжавшие в Вержи пообедать.
Странная вещь, которой весьма немногие из нас поверят, – госпожа де Реналь так усиленно занималась собою без особо определенных намерений: она находила в этом удовольствие без всяких других помыслов; все время, когда она не охотилась за бабочками с Жюльеном и детьми, она занималась с Элизой шитьем платьев. Ее единственный выезд в Верьер был вызван желанием приобрести новые летние ткани, привезенные из Мюлуза.
Она привезла в Вержи