Красное и черное. Стендаль (Мари-Анри Бейль)
брови и приняла холодный и презрительный вид; подобный образ мыслей казался ей приличествующим лакею. Ей, воспитанной в сознании своего крупного богатства, казалось, будто Жюльен тоже богат. Она любила его в тысячу раз больше жизни, не придавая никакого значения деньгам.
Жюльен не подозревал ее мыслей. Нахмуренные брови вернули его на землю. У него хватило находчивости перетолковать свою фразу и дать понять знатной даме, сидящей так близко от него на дерновой скамье, что сказанные слова он услыхал во время своего путешествия к приятелю лесотоорговцу. Это, конечно, рассуждения нечестивцев.
– Ну! и не водитесь больше с этими людьми, – сказала госпожа де Реналь, все еще сохраняя свой холодный вид, внезапно сменивший выражение самой пылкой нежности.
Эти нахмуренные брови или, вернее, раскаяние в своей неосторожности нанесли первый удар иллюзиям Жюльена. Он сказал себе: «Она добра и кротка, ее привязанность ко мне велика, но она воспитана в неприятельском лагере. Они особенно боятся того класса людей, которые, получив хорошее воспитание, не обладают достаточными средствами для начала карьеры. Что сталось бы с этими дворянами, если бы нам привелось сражаться равным оружием! Например, я, будь я мэром Верьера, с добрыми намерениями, честным, каков в сущности господин де Реналь, как бы я разоблачил викария, господина Вально и все их плутни! Как восторжествовала бы справедливость в Верьере! Все их таланты не помешали бы мне в этом… Они словно наощупь ходят».
В этот день счастье Жюльена было на пути к упрочению… Нашему герою не хватало смелости быть искренним. Надо было иметь мужество начать сражение, но немедленно; госпожа де Реналь была удивлена словами Жюльена, ибо люди ее общества постоянно твердили, что возвращение Робеспьера было возможно именно благодаря молодым людям низшего сословия, получившим хорошее воспитание. Холодность госпожи де Реналь длилась довольно долго и показалась Жюльену знаменательной. Дело же объяснялось тем, что за отвращением к дурным словам, сказанным им, последовала боязнь – не сказала ли она косвенно ему чего-либо неприятного. Это огорчение живо отразилось в чертах ее столь наивного и чистого лица, сохранявшего это выражение, когда она радовалась, удаляясь от докучных лиц…
Жюльен не осмеливался больше мечтать вслух. Успокоенный и уже менее влюбленный, он нашел, что с его стороны неосторожно навещать госпожу де Реналь в ее комнате. Лучше было бы, если бы она приходила к нему; если кто-нибудь из слуг увидит ее расхаживающей по дому, двадцать различных причин послужат объяснением этого обхода.
Но это положение дел имело также свои неудобства. Жюльен получал от Фуке книги, которых он, воспитанный на теологии, никогда бы не смог получить из библиотеки. Он решался читать их только ночью. Часто ему очень хотелось, чтобы это не прерывалось посещениями, ожидание которых, еще накануне сцены в фруктовом саду, не позволяло ему прочесть ни строки.
Госпоже де Реналь он был обязан тем, что начал понимать книги совершенно по-новому. Он осмеливался задавать ей вопросы о множестве различных вещей, незнание которых препятствует развитию молодого человека,