Геррон. Шарль Левински
жизнью. Кто утверждает обратное, тот распространяет клеветнические измышления. Хотите взглянуть? Пожалуйста, хоть сейчас. Шкаф пять, выдвижной ящик семь. Аккуратно приколот рядом с другими экзотическими бабочками.
Они называют это знаменитостями класса А.
Ученые. Министры. Генералы.
Режиссеры УФА.
И люди со связями. Жены арийцев. Даже аристократки есть. В Ольгином подразделении уборщиц работает самая настоящая графиня, которая раньше знать не знала, как выглядит веник. Тут, в Терезине, можно развиваться и самосовершенствоваться.
Особенное украшение нашего списка знаменитостей представляет собой госпожа Шнайдхубер. Не самая типичная еврейская фамилия, но она носит такую же желтую звезду, как и все мы. Вдова мюнхенского начальника полиции. Он по глупости был в штурмовых отрядах, и во время «путча Рема» его укокошили. Но он и с того света простирает над ней свою защищающую длань.
Господин профессор Хабер тут бы не скучал. Мог бы смотреть представления моей «Карусели», и для этого ему даже не понадобилось бы надевать фрак. Шампанского мы тоже никому не можем предложить. Разве что глоток воды из бочки господина Туркавки.
Хабер мог бы посещать научные доклады. Их тут у нас много бывает. Нехватки умных голов нет. Пусть у них и не хватило ума вовремя смыться из Германии.
Он и сам бы мог делать доклады. «Как я изобрел отравляющий газ». Или: «Моя жизнь в качестве организатора массовых истреблений». Название заинтересовало бы даже СС.
Жаль, что его здесь нет.
Такой знаменитый человек, как он, уж конечно получил бы более качественное жилье, чем койка в общем бараке. Уж нашлась бы для него как-нибудь отдельная комнатенка. Может, даже люксовая бордельная каморка на нашей лестничной площадке. Вонь из отхожего места включена.
Можно было бы удостоить его. С такими-то заслугами.
Разумеется, он бы тоже участвовал в моем фильме.
Если я буду этот фильм снимать.
– Я хочу, чтобы в нем было много крупных планов со знаменитостями, – сказал Рам.
Ему не пришлось объяснять мне, почему он этого хочет. Чтобы доказать, что они еще есть. Чтобы предъявить его коллекцию бабочек.
Хабера больше нет. Он вовремя умер, этот господин профессор. Везет же некоторым.
Кто попался, кто нет, об этом лучше не думать. «К безумию ведет сей путь», как сказано у Шекспира. История сыграла с нами в русскую рулетку, но не так, как это показывают в кино. Пять гнезд заряжены, а одно пустое.
Иногда одно действительно пустое.
Я мог бы теперь сидеть на солнышке, в Голливуде, где у каждого собственный плавательный бассейн. Марлен писала мне об этом, и мне так уже и не узнать, не шутка ли то была. Я мог бы поставить свой шезлонг рядом с ее. Коротко щелкнуть пальцами, и администратор картины принес бы мне виски. Так могло бы быть. Если бы только я…
К безумию ведет сей путь.
Или тогда в войну. На полметра левее – и меня бы сегодня не было…
На ширину ладони.
Это было 10 мая.