Даниэль. Адонирам Абутбуль
и для игры в прятки, конечно, не подходило. Белье в нем сушили по очереди. Стирали вручную на ребристой стиральной доске.
Доску ставили в таз с водой и в нем замачивали белье. Использовали хозяйственное мыло «Синтабон для глубокой стирки».
Прачечная на улице была открыта для глаз и ветров, но вещи пропадали редко. Все пеленки, простыни, одежда – все оставалось на месте.
До сих пор восхищаюсь: как сверкали неоновой белизной рубашки, когда развевались на ветру! А сегодня у каждой семьи свое помещение для стирки. Навороченные стиральные машины, ароматные кондиционеры и прочие средства. А белье вот так не сияет… И черт побери, куда опять пропали носок, трусы и наволочка?! Может, в порошок стали добавлять еще один препарат под названием «бельевыводитель»?
Во дворе перед зданием было помещение мусоропровода, открытое солнцу и ветрам. Швейцарский стол для местных котов и для нас – охотников на мух, которые роем жужжали над баками. Мух было несколько видов – обычные с прозрачными крыльями, серо-черным брюшком и красным ободком вокруг глаз; такие же, но раза в два-три крупнее; и редкие – сверкавшие зеленым металлическим блеском.
И мы помогали мальчику, которому подарили желтых пушистых цыплят, жалобно пищавших: «пи-пи-пи». Резким хлопком ладоней мы в три смены ловили мух всех видов и мастей и скармливали им. Пока те, что выжили, не становились молоденькими петушками или курочками, способными обеспечить себя кормом без нашей помощи.
А хозяин цыплят уже различал их и даже дал им клички. Как он был счастлив, когда его отец смотрел на них с нежностью и оценивал, насколько откормлены их окорока! Словно заботился об их здоровье. А потом он раскрыл коварный план отца. Пока он расхваливал своих цыплят, их, вареных, подали на стол.
Не выбрасывалось ничего. Все было просто и эффективно.
В том же дворе мы играли в прятки. Водивший закрывал глаза и считал, а остальные бросались врассыпную прятаться. Там же играли в «казаков-разбойников», в шарики и в косточки, когда созревали персики.
Девочки играли в классики, резиночку и веревочку. Иногда мы, мальчики, играли вместе с ними, потому что тогда единственным отличием мальчиков от девочек для нас была поза, в которой мы мочились, и в умении мочиться дугой.
Коты, скопом мчавшиеся к бакам, работали в ночную смену и, как мыши, разбегались в разные стороны, завидев мальчишку или собаку. Не то что нынешние! Млеют себе в квартирах, развалившись в мягких креслах. Потягиваются, нежатся, напрашиваясь на ласку, и нехотя урчат. Бездельничают дома, на работу не ходят, едят деликатесы из банок и специальную пищу для котов и знай себе жиреют. И приобретают такие пугающие размеры, что теперь уже дети и собаки разбегаются от них, как мыши.
Если так пойдет и дальше, возможно, лет через сорок мы встретим кота в сапогах, владельца цирка – во фраке и с бабочкой. И этот кот будет дрессировать людей в человеческом цирке на глазах у ликующей публики. А мы, люди, будем ковылять, опираясь на палочку, ползать на четвереньках, прыгать и кувыркаться по команде под