Дворцовые интриги и политические авантюры. Записки Марии Клейнмихель. Отсутствует
все время в сопровождении Бальзака уехали в свое поместье, где сестра бабушки моей вскоре потеряла своего мужа и вышла замуж за своего полубога. Эта связь была тем не менее кратковременной. Они уехали в Париж, где она купила себе большой дом, но год спустя Бальзак в нем же умер. Улица поныне носит его имя.
Я часто затем видела сестру моей бабушки в ее доме, который походил на полный благоговения памятник Бальзаку. Она жила там со своей единственной дочерью и ее супругом графом Георгием Мнишек, последним потомком рода Мнишек, к которому принадлежала и знаменитая Марина Мнишек, вышедшая замуж за Лжедмитрия. Оба брата Георгий и Леон Мнишек были владельцами Вшиневцов, где Лжедмитрий сочетался браком с Мариной (я была там ребенком и помню еще и теперь золотой экипаж молодоженов). Супруга Леона Мнишек урожденная Потоцкая была владелицей Ливадийского дворца, находящегося в Крыму и впоследствии проданного ею Александру II. В этой царской резиденции умер Александр III.
Я вспоминаю теперь о едва ли не единственном стихотворении, написанном Бальзаком в шутку своей жене, стихотворении, часто цитируемом в нашей семье. Прошло более 50 лет с тех пор, как я его слышала, и могу привести его лишь в выдержках, и если в нем встречаются ошибки в стихосложении, то это, вероятно, более моя вина, чем Бальзака:
Уйти, и навсегда остаться,
Пообещать и обмануть,
Влюбленной накануне быть, и вдруг расстаться,
И двери для любови новой распахнуть.
Прослыть графиней и простушкой быть
Про греческий и про латынь забыть
Пленять красою тела, просто жить,
Россини мальчишкой глупым обозвать
И только мазурку Шопена музы2кой считать.
Не тот ли это полонез фривольный
Что моден ныне в столице французской – танец залетный
Неискренний и ветренный, как птица перелетная,
Что всюду ищет близких берегов да жизни вольной
Чтоб свить гнездо под сенью дубрав
И первородному греху предаться, волю страсти дав.
Ведь Ева, человечества мать, за Адамом пошла
Но вот беда: француженкой она была
Ах, если бы полячкой Ева быть смогла
Другая бы судьба всех нас ждала,
И как бы было мило:
Она бы яблочко то сорвала,
Но никогда бы не вкусила..
Если я сказала, что это стихотворение было едва ли не единственным стихотворением Бальзака, то я ошиблась. Помню, в 1857 г. я часто видела мою тетю, лежащей в кресле под прекрасным портретом работы Бакиарелли, знаменитого итальянского художника, бывшего при дворе короля Станислава Августа. Портрет этот изображал отца моей тетки, графа Адама Ржевусского – польского посланника при Саксонском дворе «красавца Ржевусского», как его называли в мемуарах того времени. Его двоюродный брат Северин Ржевусский вместе с Потоцким и Браницким подписали договор в Тарговицах{14},
14 мая 1792 г. акт, разработанный в Петербурге под наблюдением Екатерины II, был опубликован в местечке Тарговица в момент вторжения царских войск в Польшу и содействовал второму разделу (1793) Речи Посполитой между Российской империей и Пруссией. Тарговицкая конфедерация вошла в историю Польши как символ национальной измены. Союз польских магнатов во главе с К. Браницким, С. Жевуским и Щ. Потоцким имел целью ликвидировать с помощью царизма прогрессивные реформы, проведенные четырехлетним сеймом (1788–1792) в Речи Посполитой.