На пороге. Дмитрий Данилов
интересный подход, но… звучит не совсем убедительно. Чтобы они существовали хоть какое-то время, их что-то должно поддерживать… И более того, разграничивать в ионизированном облаке.
Эллен не выказала ни малейшего смущения.
– Вы правы, разумеется, – улыбнулась она несколько отсутствующе. – Если только они сами себя не поддерживают и не разграничивают.
– Как? – затряс головой Дюэль.
– Усилием. – Эллен сделал паузу и, видя в глазах собеседника недоверие, близкое к насмешке, добавила: – Назовите это волей, Фабрис. Разум поддерживает себя сам. Несомненно, при этом затрачивается какая-то энергия. Вот почему Раг Дар вынужден часто подпитываться, просто чтобы продолжать существование.
По мере того как продолжалась активность внутри лаборатории, шум за окнами также нарастал. Полицейские сирены и рубящий рокот вертолётных винтов проносились теперь во всех направлениях. Где-то ухнул приглушённый взрыв. Эллен лишь на секунду приподняла голову и вновь склонилась над программируемым листом, испещрённым символами из всех алфавитов мира вперемешку с редкими цифрами.
Через два часа Дюэль обратил её внимание на экран:
– Вы были правы, доктор Джефферсон. Я нашёл кэш файла результатов. И в нём действительно обнаружились скрытые разрывы. Я попытался определить приближённую форму функции статистическими методами. Но получается какая-то рекурсивная белиберда. Я искренне надеюсь, что это хоть чем-то вам поможет…
Дюэль потёр мочку уха тонкими пальцами. На его миловидном лице не было уверенности.
Эллен не заметила его сомнения – она впилась взглядом в экран и застыла в одном положении так надолго, что Дюэль подумал было неладное. Ему пришло в голову, что она впала в транс от нервного истощения, вызванного развитием событий. Ведь всё происходящее в городе было последствием эксперимента, являвшегося её детищем.
– Доктор? – осторожно позвал он.
Она не отреагировала, и лаборант тихонько тронул её за плечо.
Не отводя глаз от короткой цепочки символов, Эллен произнесла без непосредственной связи:
– Раг Дар, возможно, не сумел бы совершить то, что совершил, не помоги ему случай – безалаберный вброс, организованный Де Лиллем. Возможно, и его теория осталась бы несформулированной, если бы этот вброс не оставил наследуемых изменений в симулируемом субъекте его предка-«пророка». И знаете почему?
– Нет, – ответил Дюэль с осторожностью, словно опасаясь укуса, ибо вид у Эллен был совершенно загипнотизированный.
– Потому что его мир и наш мир не просто лежат в отличных физических плоскостях, а его мир является симулируемым в нашем. И с этой точки зрения Симуленная – не более чем проекция, логическое упрощение. Если бы она не являлась таковым, у нас не вышло бы создать условия для её возникновения. Помните выражение, приписываемое Эйнштейну? «Никакая проблема не может быть решена на том же уровне сознания, на котором она была порождена».