Поколение взрыв. Егор Филимонов
мой разум помещается на самом конце камеры в этот момент, и я, словно червяк, вкручиваюсь в стенку кишечника и замираю там на некоторое время. Иногда при помощи щипцов я откусываю маленький кусочек ткани для биопсии, и тогда погружаюсь внутрь это микротрещины, а моё приятное забытьё становится ещё глубже и продолжительнее. Мне кажется, что я ушёл ото всех проблем и житейских сложностей туда, где меня никто не найдёт. Первое время меня тревожили медсёстры, когда я стоял, застыв, раскрыв рот и устремив взгляд в одну точку на мониторе, или пациенты начинали просыпаться, потому что проходило действие пропофола. Рассказывали, что я настолько расслабляюсь, что слюна стекает по моему подбородку. Теперь у меня нет медсестёр в кабинете, и я колю внушительные дозы пропофола, так что человек спит целый час. Колоть больше я не могу, это опасно, пациент может не проснуться – остановится дыхание, как это случилось с Майклом Джексоном. Пропофол всегда нужно подкалывать, но тогда моя медитация прерывается. Но и одного часа для меня достаточно. Я так отдыхаю и возвращаю себе смысл бытия». Мы нашли друг друга, и несколько месяцев подряд я чистил кишечник каждые две недели и отправлялся на кушетку к доктору Микаэлю. Это был симбиоз двух взрослых, самостоятельных людей в современном строгом мире, в котором им понадобился допинг. Мои сны немного изменились, в них стало больше эротизма, возбуждения. Порой мой член был размером с башню современного небоскрёба, он извергал бурлящее семя словно вулкан извергает лаву. Я весело и удовлетворённо смеялся во сне и сразу как приходил в себя. Так могло продолжаться ещё очень долго, но в один прекрасный день введённая доза пропофола не взяла меня, я не отключился, и был вынужден терпеть некоторое время, превозмогая боль в животе, пока Микаэль получит своё удовольствие. Лицо его было словно маска в тот момент, глаза не моргали, подогнутые колени прислонялись к кушетке, удерживая равновесие, а из приоткрытого рта вместе со слюной исходил спокойный монотонный звук «оооо». Рука, державшая пульт управления колоноскопа безвольно свисала вниз. Когда я его разбудил и рассказал, что не смог уснуть, он с сожалением заметил: «Твоё тело привыкло к веществу, теперь ты не сможешь заснуть под пропофолом. А в больших дозах – огромная опасность уснуть навсегда. Пора тебе заканчивать и жить дальше обычной жизнью. Или найди другие вещества для продолжения своего трипа». Я ожидал, что мой роман с пропофолом не навсегда. И вот пришло время принять это, как данность. Через неделю у меня сбился обычный сон, я почувствовал аритмию и тремор. Всё тело ломило, бросало то в жар, то в холод, появились бредовые галлюцинации по вечерам. Это был синдром отмены, организм требовал инъекции. Я лечился у психотерапевта от лекарственной зависимости, которая протекала, по мнению врача, в лёгкой форме. Я избавился от этого, что можно смело поставить мне в заслугу.
При всей особенности и даже необычности моей жизни, в частности некоторых моих физических привычек, которые могут