Гарпагон. Николай Владимирович Андреев

      Никому, кроме Феди Пранка план не понравился. Одни посчитали его трудновыполнимым, другие рискованным, третьи чересчур злым и даже жестоким.

      – Ты, Елисей, – сказала Оля, – ведёшь себя так же, как те, кто тебя обидел. И чем ты тогда, спрашивается, лучше их?

      Введенский ответил: тем, что не он начинал эту войну первым.

      – Да всё с ним ясно! – воскликнул Рыжик. – Он просто возомнил себя киношным мстителем!

      – Ага, – добавил Кузнецов. – Только он забыл, что мы не в кино, а его враги – реальные люди, обладающие реальной властью.

      Введенский ответил: если план удастся, Берг в самое ближайшее время останется не только без реальной, но вообще без всякой власти.

      – Нет-нет, Елисей, не спорь! – вступил в разговор Низамутдинов. – Рыжик правильно говорит: твои обидчики опасны, а ты слишком возбуждён, чтобы принимать адекватные решения.

      Введенский в ответ всплеснул руками и, распаляясь с каждым словом, сказал, что он спокоен как отожравшийся удав, а бесится оттого, что хочет как можно скорее отомстить Бергам – унизить их, как они унизили его, заставить почувствовать себя оплёванными, беззащитными, голыми…

      Введенский не заметил, как сорвался на крик.

      – …чтобы они на секундочку, на одну только маленькую секундочку пожалели о том, что издевались надо мной! Что мои друзья… по крайней мере, один из них, вынуждены рисковать собой ради меня! А ещё… – тут у Введенского перехватило дыхание, – ещё то, что они… они… эти…

      Оля бросилась к нему. Обняла голову и прижала к груди.

      – …что они превратили наш город в свою кормушку!

      Введенский громко всхлипнул и, глухо выдавив из себя: «А вы…», заплакал.

      Оля ещё крепче прижала его к себе. Поцеловала в лоб и быстро от затылка к лицу стала гладить по волосам.

      – Ну что ты, что ты, – зашептала в ухо. – Успокойся, всё пройдёт… Они будут наказаны, они будут обязательно наказаны, вот увидишь… Ты только, пожалуйста, не плачь.

      – Елисей, ты это серьёзно? – тихо спросил Кузнецов.

      Введенский перестал плакать. Шмыгнув носом, высвободил голову из Олиных объятий и протяжно выдохнул:

      – Ты даже не представляешь себе насколько.

      После чего вытер слёзы и, не поднимая глаз, сказал, что никого ни к чему не принуждает – в конце концов, с этим делом они с Фёдором прекрасно справятся и без них.

      – Но сам я – предупреждаю сразу – не успокоюсь, пока душу не отведу… В общем, решайте: с нами вы или нет. И давайте закончим на этом. Всё.

      – А чего тут решать? – за всех ответил Радик. – Если бы вы не могли обойтись без нас, мы бы, может, ещё и подумали: что там, да как…

      – А так, – договорил за Радика Тамик, – обидно будет, если вы обойдётесь без нашей помощи. Поэтому хотите вы этого или нет, но мы, ребята, с вами.