Дорога. Записки из молескина. Марианна Гончарова
какой-то сумасшедший, видимо по уши влюбленный соловей. Оттого, что вечером почти не темнеет, кажется, что время остановилось на семи тридцати. Ну, восьми. Пьем чай, тихо разговариваем. В гостиной часы бьют полночь. По старинному деревянному дому начинают шастать духи прежних хозяев. Они кряхтят, охают и стонут, они бренчат ключами, скрипят ступеньками. Они недовольны. Нам показывали их портреты. Суровые скандинавы. Викинги. Бюргеры. Лицеисты. Все серьезные. Не то чтобы у них были скверные характеры, но предчувствия их не обманули. Попробуй быть душевным, когда внезапно приходят вооруженные люди, отнимают у тебя наследное поместье, в котором ты рос, играл в солдатиков, принимал гостей, влюблялся, женился и строил планы на будущее своих детей и внуков. А тебя арестовывают и отправляют на Енисей, убирать снег «весь» © и валить лес.
Рэт за ужином рассказывает, что, когда Эстония объявила реституцию, то есть предложила бывшим хозяевам собственности вступать в право владения своей землей, хозяева этой резиденции не объявились. Где-то затерялись их следы?
Я подымаюсь к себе в комнату под крышей, где могу послушать соловья, где мне приснится, что кто-то взял на себя все мои заботы, что кто-то меня любит больше жизни, кто-то говорит мне: «Ты поспи, а я покараулю… А ты поспи». И снится еще, что мне спокойно за день завтрашний, и папа жив и здоров, и все экзамены на правильные поступки и верную линию жизни сданы на «отлично», и у меня каникулы, и мама купила мне пять книг и новые туфли синего цвета, и завтра утром можно подольше спать, и… Да. Я иду и иду по лестнице вверх, я подымаюсь к себе в комнату под крышей. Падаю в постель, и мне ничего не снится. Засыпаю мгновенно и просыпаюсь через четыре часа, потому что внизу включают фонтанчик и он начинает весело журчать.
Вечером мы накупили себе разных видов сыра, творога и йогурта. Расставили на столе. Ждали, когда закипит чайник. Мы с М. и Л. в нетерпении ходили вокруг. Ах-ах, какое изобилие эстонских качественных молочных продуктов. Сыр такой и сякой, сырки и творожки, йогурты и прочее неопознанное, сделанное из эстонского молока.
Хотелось мяукать.
С утра было прохладно и шел мелкий дождик. Все как я люблю. Этот бисерный дождь очень подходит к старинной усадьбе резиденции.
В тот день на территорию приехала съемочная группа. По договору они приезжают каждую пятницу и снимают там безразмерный детективный сериал. Рэт в четверг утром за завтраком рассказала, что ей очень нравятся съемки и очень ей симпатична группа девушек, играющих следователей. Красивые и умные.
– А, я понял! Значит, они не детектив снимают. А фантастику, – заключил московский режиссер Р.
Из-за съемок на первом этаже нам накрывают послеобеденный чай на втором этаже. А мы носы воротим. Привыкли за четыре дня. К хорошему. К очень хорошему. К прекрасному. А тут вот, чай подали на второй этаж… Как-то это… Хм…
Вот мы нахалы, да?
Интересуюсь то ли у продюсера, то ли у режиссера – словом, у единственного сидящего в раскладном кресле:
– А вам не нужен статист,