И оживут слова. Часть I. Наталья Способина
созвездиях, о безопасных путях и морских ловушках. На лице Януша любопытство и азарт давно сменились благоговением. А Олег все говорил и говорил. Многие дружинники Радима смотрели с нескрываемым недоверием. Знамо ли: мальчишка, верно, вдвое моложе Януша, а разговаривает, как с равным. С кормчим свои-то лишний раз не заговаривали. Его еще отец Радима куда-то за море совсем мальчонкой учиться посылал. И молвили, будто ему чуть не горы золотые сулили, чтобы он в тех землях остался да те моря бороздил. Но Януш вернулся в Свирь. Никто так и не выспросил толком, почему. И вот теперь Януш с интересом вслушивался в непонятные названия, что-то переспрашивал, и хванец, наморщив лоб, принимался говорить те же названия на иных языках, пока Януш не узнавал одно из них. Знамо ли! Одни и те же берега да на нескольких языках.
Когда совсем стемнело, и почти все, кроме самых молодых, разбрелись отдыхать, Януш вернулся с картами. Боян, не дожидаясь просьбы, зажег два фонаря, и Радим не мог нарадоваться тому, что хванец то водил тонким пальцем по замызганному пергаменту, то указывал что-то на небе. Януш, кажется, впервые в жизни нашел себе достойного собеседника и на попытки Радима заставить их обоих отдыхать смотрел как на кощунство. Как можно, когда здесь столько знаний! Радим только усмехался. Хванец говорил по-словенски правильно, но с сильным выговором, и порой воевода не сразу понимал сказанное. Сам он не стал бы, боясь обидеть мальчишку, но Януш то и дело поправлял. За что Олег его искренне благодарил. Он немножко ожил от этого разговора. Словно отвлекся от страшного.
Радим был неплохим мореходом, но о тех водах, что поминал Олег, слышал только с чужих слов. И мелькнула было мысль усомниться в том, что мальчишка правда сам их видел, да только почему-то не усомнился. Он смотрел, как Олег, сгорбившись над разложенным на коленях пергаментом, вносит какие-то пометки в карту, что-то попутно поясняя кормчему, и думал: то ли все хваны такие, то ли один Олег, но писал он не той рукой, что прочие. А потом глаза у мальчишки начали слипаться, и Радим разогнал всех спать, ворча на Януша, но втайне радуясь тому, что остаток ночи Олег спал спокойно.
Так, потихоньку, хванец стал разговаривать и с остальными. В основном осторожно отвечал на немногочисленные вопросы. Радим заметил, что часть его дружинников сторонится мальчишки, точно опасается неведомо чего. Олег то ли этого не замечал, то ли делал вид. Сам он ни к кому не обращался, ничего не спрашивал, словно едино ему было: куда его везут и зачем.
И все-таки до прибытия в Свирь Олег с Радимиром поговорили. Это тоже было ночью. На корабле спали все, кроме дозорного и рулевого. Со всех сторон раздавались храп, бормотание и шорохи – привычные звуки походной жизни. Олег и Радимир сидели, опершись о борт, и негромко переговаривались. В ту ночь Радим слишком много узнал о кварах. Больше, чем хотел когда-либо знать.
На хванскую деревню напали ночью. За день