И оживут слова. Часть I. Наталья Способина
его отец, воевода Всеслав, привел в дом меньшицу – младшую жену. Добронеге невзлюбить бы девчонку, извести со свету, да видно имя, данное матерью, впору пришлось, потому и не могла она думать худо о Найдене. Ишь, имя-то. Девочка была сиротой, и подобрал ее воевода Всеслав, проезжая Ждань. Страшный огонь в тот год по Ждани прошелся да не пощадил ни старых, ни малых. Сказывали, первый дом от кварской стрелы занялся. Видно, так и было, потому что засухи в то лето не было, а свои ни по чем бы так не сделали. Дворы в Ждани стояли кучно, и как бы ни был сосед не люб тебе, коль его дом загорится, так твой двор после будет. Потому-то редкие пожары всем людом тушили. Да тот – самый страшный – ночью начался. Пока спохватились, тушить почти нечего было. Кто-то так и не проснулся, кого-то крик скота разбудил, а все одно спастись тогда мало кому удалось.
Всеслав отправился в Ждань с обозом – зерно да мед князь выжившим послал. С тяжелым сердцем назад ехал. Все на свой дом примерял. А как бы Радимка с Добронегой вот так – голодные, да без крыши над головой в зиму?
Его отряд заметно возрос числом – люди оставляли выжженный город. То тут, то там вместо привычных лиц виделись настороженные, чужие, еще до конца не верящие, что на них милость Богов пала и оборонила от голодной зимы. Из воинов Всеслава кто рядом с конем шел, кто в седлах с детьми сидел. За плечом всхрапнул конь Улеба. Всеслав обернулся и не смог сдержать улыбку: перед верным другом, вцепившись в гриву коня, сидел мальчонка лет пяти. Улеб, заметив взгляд Всеслава, усмехнулся в бороду:
– Любава все сына хотела, да Мать-Рожаница одних девок ей посылает. А мне вот Перун парня подарил, – Улеб потрепал мальчонку по вихрастой голове.
Всеслав снова улыбнулся. Был он немногословен, и к тому давно привыкли.
В двух верстах от излучины реки отряд нагнал тонкую фигурку. Девочка посторонилась, пропуская воинов.
– Это же Найдена, – крикнул кто-то в толпе.
Всеслав пригляделся. Девушка была чумаза и боса. Легонькое платьишко вряд ли спасало от не по-летнему прохладного ветра. Покрасневшие руки сжимали узловатый посох, к которому был привязан маленький узелок – вот и все пожитки. У некоторых погорельцев и то добра больше осталось.
– Куда идешь, красавица? – крикнул один из воинов Всеслава.
Девушка в ответ лишь улыбнулась и махнула рукой вперед.
– Немая она, – пояснил кто-то из жданцев, – сирота. У повитухи нашей жила. Да та два месяца как преставилась. А она теперь так… сама по себе.
– Не дело, – коротко сказал Всеслав.
– Она хорошая, – робко подхватил другой голос. – Не говорит только.
– Да что там не говорит? – сварливо отозвался третий. – Слабая она. Ни работать не может, ничего. Кто такую в дом возьмет?
– Тебя же взяли, а ты от работы, как от крапивы, бегаешь, – ответил первый голос.
Начался спор. Странный люд, однако. Стоило чуть ожить, увериться,