33 песни. 8 поэм. Одна эпитафия. John Hall
меня математичке. Мне так хочется зайти в класс и спросить: «Почему вы меня разбудили, ударив своей металлической линейкой по столу в нескольких сантиметрах от меня?»
Но есть одна большая проблема: разве ж меня кто-нибудь будет слушать? Это посчитают хамством, наглостью и поведением, не подобающим по отношению к учителю. Даже не смотря на то, что она – простая гнида.
Все эти взрослые считают себя такими умными, развитыми и повидавшими мир и жизнь, испившими эту чашу сполна, но они не понимают – все мы родом из детства… А многие взрослые так и не смогли вырасти. И эти примерно девяносто пять процентов один громче другого будут кричать слова отрицания, будут материться, будут стараться доказать свою правоту – капризные дети.
А меня выставили из кабинета из-за того, что не я, физиология моя уже не выносит количества информации, и теперь я иду по коридору школы и думаю вот о чем: на всех этих уроках человека делают не только глупым, но еще и лишают самостоятельности.
Улицы здания пусты. Сейчас запрещено находится здесь, сейчас это сумрачная зона, в которой можно встретить только изгоев и каких-нибудь демонов. Но мне плевать как на первых, к которым сейчас отношусь и я, так и на вторых. Даже если я встречу завуча или же верхушку – директора, мне будет плевать. Да, конечно, я знаю об ответственности, в курсе того количества животных выделений, которые свалятся мне на голову в момент встречи с кем-нибудь из управления этого дома лишения разума, но мне на все это плевать. Я иду к одному окну, которое выходит на школьный стадион. А за ним растут деревья. И там есть вишня – мое любимое. И не смотря на то, что мы больше не ездили с родителями к бабушке, я все равно вспоминаю те два огромных дерева, кустики мяты под ними и этот прекрасный запах.
Иногда мне кажется, что у каждого человека должен быть запах детства. Тот самый – самый вкусный, самый любимый. Я об этом думаю, но уверен, что это не так. Многие смогут упрекнуть меня в моем счастливом детстве, и это их право… Но я говорю лишь о своем мироощущении. А оно полностью пронизано невидимыми ниточками детства, и если случайно дернуть за одну, можно высечь то самое чувство сильной ностальгии, которое приходит в самые сокровенные моменты. Возможно, у меня таких слишком много, возможно, я просто слишком привязан к этому грузу и неосознанно продолжаю накладывать кальку действительности на рисунок прошлого. Наверное, так ведут себя если не все, то большая часть населения планеты Земля.
Вот я стою около окна, оно находится напротив кабинета директора. Я стою, опершись на раму руками и смотрю на вишню. Она покрыта снегом. Сейчас около дерева пахнет землей и холодом, и это колет меня иглой печали. Но, не смотря на это, мне нравится сам вид этого дерева. Оно очень старое, массивное и сейчас кажется совершенно черным. А еще этот контраст играет на фоне света от фонарных столбов.
– Красиво? – появляется голос где-то позади от меня.
– Да! – мечтательно протягиваю я, но не поворачиваюсь