Две части одного. Энн Княгинина
название группы, выражая свою любовь к певцу.
– Ты моя зараааза, я твой антидот. Ты хотела славы, я хотел тебяяя, – последняя песня звучит куда громче предыдущих.
– Еще, еще, еще! – никто не готов отпустить любимый состав со сцены.
– Ноо славваа не дааетсяя просто тааак, и твоее телооо остааается без меняя.
Последняя нота была сыграна и они стали собираться. Солист поставил микрофон на стойку.
Встав в ширинку, группа на сцене поклонилась и задорно улыбнувшись, стала покидать сцену, уходя за кулисы по одному.
– Вы крутые,– фанаты кричат им вслед ещё пару секунд. И начинают медленно расходиться.
Из концертного зала, помещение превращается в клуб. Начинает играть танцевальная музыка.
Включается стробоскоп. И люди направляются кто на выход, кто в открытый бар, а кто так и остается танцевать.
Рейвен убирает руку с талии, но не отходит далеко.
– Ты пьёшь? – он задает вопрос, направляя взгляд то на дверь выхода, то на освещенную стойку бара.
– Бывает, – я с азартом гляжу на него. – Хочешь напоить меня?
Он выдыхает воздух из носа и ухмыляется.
– Ты и без этого очень послушная.
Между ног сладко заныло, приходится сжать ноги вместе. Чувствую себя окрылённой, хочу продолжать петь и отрываться. Хочется кричать и сходить с ума без остановки вместе с ним.
Он повел меня к бару и подвинул барный стул. Я с трудом залезаю на него и сажусь. Пытаюсь унять в себе бунтарку и успокоиться.
– Фух, ненавижу такие стулья, – начинаю ворчать я.
Он без труда садится рядом.
– Просто ты маленькая у меня.
У него? Он сейчас признал, что я кто-то для него? Хотя да, изначально он попался мне на пути, чтобы рассказать какую-то информацию. Значит я кто-то ещё до того, как узнала его. Только поменялся ли у меня статус в его отношении?
– Два махито и две стопки лучшего коньяка, – заказывает он у бармена.
– А мне не много?– я улыбаюсь.
– Ты должна рассказать мне.
Улыбка сходит с лица.
– О чем?
– Что за парень звал тебя у входа? – я вспоминаю о чертовски неприятном багаже прошлого.
Получив наш заказ, Рейвен залпом вливает в себя алкоголь и просит налить ему ещё.
Я делаю глоток мохито, сладкий, но горло все равно прожигает.
– И кто он? – он не отступает.
– Почему тебя интересует? – мне больно вспоминать. Больно говорить ему о своей прошлой жизни.
– Потому что я хочу знать, кто это, – непробиваемый.
***
Услышав ее имя, я не хотел обращать внимания, мало ли кто это может быть. Но услышав мерзкий мужской голос, я почувствовал, что должен обернуться.
Мы встретились с ним взглядом. Овальное лицо с слишком близко посаженными глазами. Карие, почти черные бесчувственные глаза, смотрели в спину Эмиле.
Противная смазливая улыбка, вызвала только