Три заповеди Люцифера. Александр Овчаренко
и заговорщики. Это аксиома. Разница только в историческом контексте. Если раньше заговорщиков под улюлюканье толпы вытащили бы на лобное место и при большом скоплении средневекового электората произвели усечение их бунтарских голов, то теперь даже арест оппозиционеров, замешанных в государственном заговоре, воспринимался мировым сообществом как наступление на права человека и возврат к основам тоталитарного общества. Сорокина можно было отправить в места не столь отдалённые на вполне законных основаниях, но это только бы насторожило заговорщиков. Кроме того, тень неблаговидных поступков Вениамина Сергеевича тогда бы публично упала на его коллег – представителей верховной власти, что было крайне нежелательно. Поэтому и не спал следователь Алексеев, пытаясь вызвать Сорокина на откровенный разговор, поэтому и ждали в высоких начальственных кабинетах хороших новостей.
– Хотите бесплатный совет? – сменив официальный тон на задушевный, Алексеев в очередной раз попытался наладить с подследственным контакт.
– Не хочу. – огрызнулся Сорокин. – Я не доверяю бесплатным советам, так же, как и бесплатной медицине, и бесплатным адвокатам.
Было видно, что факт задержания не внёс смуту в его чиновничью душу, и «колоться»[11] Вениамин Сергеевич подобно малолетке[12], взятому на краже велосипеда, не собирался. Слишком большие ставки были в «политическом покере», и каждый из игроков надеялся сорвать банк. Сорокин молчал, молчал и следователь, истратив весь запас правовых хитростей.
«Набить бы ему морду! – мечтательно подумал Алексеев. – Глядишь, дело бы с мёртвой точки и сдвинулось».
– Значит, не хотите помочь следствию! – констатировал следователь. – Зря! Смотрите, как бы Вам потом хуже не было.
Сорокин молчал. Он понимал, что хуже ему будет, если он заговорит. Это понимал и следователь ФСБ Алексеев, но в виду острой служебной необходимости продолжал «давить».
Возникшая в ходе допроса пауза затягивалась, и чем дольше она длилась, тем больше в «войне нервов» проигрывал Алексеев. Следователь не должен упускать инициативу из своих рук, иначе допрос превратиться в урок чистописания под диктовку подследственного. И в тот момент, когда Сорокин и Алексеев мысленно решали, какой следующий шаг предпринять, в углу кабинета, за спиной Сорокина раздалось вежливое покашливание. Вениамин Сергеевич вздрогнул и резко обернулся. Когда три часа назад его привели в этот кабинет, ему показалось, что в помещении, кроме следователя, никого нет. Это была маленькая уловка, о которой подследственные не догадываются: при открывании двери в кабинете создаётся «мёртвая зона» – ограниченное пространство между дверью и шкафом. Входящий в кабинет обозревал пространство, после чего садился на предложенный следователем стул спиной к выходу, не подозревая, что за его спиной на стульчике уже сидит человек.
Обернувшись, Вениамин
Колоться (уголов. жаргон) – признаваться в совершении противоправных деяний.
Малолетка (уголов. жаргон) – малолетний или несовершеннолетний правонарушитель.