Три заповеди Люцифера. Александр Овчаренко
как на портрете, и такой же молчаливой. Встав у изголовья, она молча гладила меня по волосам, вот только ладонь её была почему-то холодной.
10 часа 05 мин. 6 сентября 20** года.
г. Москва, Элитный жилой комплекс
«Алые паруса», ул. Роз, корпус– 3А, кв.69
Всякий раз, просыпаясь в постели с чужой женой, Кантемир неизменно задавал себе один и тот же вопрос: «Почему я не испытываю угрызений совести»? И всякий раз не находил ответа. Это сентябрьское утро не было исключением. Как только он пошевелился и открыл глаза, из-под одеяла выглянула плутоватая мордочка очередной прелестницы.
Юная жена директора московского банка с красноречивым названием «Гольд» Эльвира Сатти по жизни шагала легко и бездумно, часто пускаясь в рискованные любовные авантюры, чем повергала своих Рублёвских подружек в очередной шок. «Шок и трепет» – были девизом юной и легкомысленной особы, поймавшей в амурные сети уставшего от жизни и удовольствий стареющего банкира. Трепет Эльвира испытывала каждый раз, когда наклёвывалась очередная любовная интрижка, шок был закономерным финалом любовной связи, информация о которой, как правило, становилась достоянием гласности. Муж Эльвиры, Рудольф Сатти, был известным финансистом, пользующийся доверием Кремля, что позволило ему выбиться в «золотую сотню» богатейших людей России. К своей молоденькой жене, которая была у него по счёту четвёртой и самой молодой в череде законных спутниц жизни, Рудольф относился как к красивой и дорогой игрушке. Видимо, поэтому старый ловелас видел в ней не хранительницу семейного очага, а объект для удовлетворения своих сексуальных фантазий, и на шалости молодой жены смотрел сквозь пальцы.
Уроки изысканного и утончённого разврата, преподанные Эльвире мужем, не прошли даром. В этом Кантемир убедился прошлой ночью, как только черноглазая бестия с аккуратной маленькой грудью и большим чувственным ртом переступила порог его холостяцкой квартиры. Результатом затеянных ею сексуальных игрищ явился художественный беспорядок в виде разбросанных по всей спальне предметов женского туалета и залитых французским шампанским шёлковых простыней.
– Кофе? – коротко осведомился Кантемир, глядя на слегка помятое после бурной ночи девичье личико.
– Угу, – промурлыкала гостья и сладко потянулась. Сейчас она была похожа на избалованного котёнка, которого гладят по шелковистой шёрстке, а он от удовольствия выгибает спину. – Где твоя рубашка? – промурлыкал Котёнок. – Я хочу выйти к завтраку одетой.
– Для этих целей у меня имеется халат. Можешь взять в шкафу.
– Не хочу халат! – фыркнул Котёнок и выпустил коготки. – Наверняка его до меня одевали какие-нибудь развратницы.
– Может, и одевали. – легко согласился хозяин квартиры. – Но всё равно он чище, чем рубашка.
Эльвира вздохнула, перестала капризничать, и снова превратилась в ласковую кошечку.
– Ладно, пусть будет халат, – согласилась она, и, выскочив из-под одеяла, предстала