Фальшивые лабиринты. Сергей Трищенко
теперь – добрый медведь, – продолжил я. – Хорошо хоть доброта у тебя сохранилась, а то как бывает: подхватит кто-то СПИД по глупости – и давай всех подряд заражать. Чтобы, мол, не одному страдать. Вот количество зла в мире и увеличивается. И, главное, ему самому лучше не становится! Смерть всё равно у каждого своя…
– Не-е, я не такой, – протянул медведь, замотав головой, – я предупредить хотел. Может, потом меня расколдуете… – добавил он застенчиво, но с надеждой.
– Обязательно! А кто тебя заколдовал-то?
– Да я сам не знаю, – понурился медведь. – На колдовскую мину, видать, напоролся… Тут недалеко колдунья живёт, верно, она подходы к избушке и заминировала.
– Вот нам к ней и надо. А то, вишь, дракон унёс принцессу, а мы выручать её идём, да сбились с дороги. Ранил я дракона (я не стал уточнять, куда), кровь из него капает. Пока ехали по лугу – видели след, а теперь кровь на деревьях, на листьях. Снизу не разглядеть.
– Эх, был бы я белкой! – воскликнул добрый медведь. – Помог бы вам!
Меня тронула его искренность.
– И поможешь, если укажешь, как к избушке подобраться, да на мине не взорваться…
Я перестал понимать: где говорю сам, а где – под влиянием программы. Чьи переходы со сказочно-славянского на вульгарный: мои или запрограммированные?
– По тропинке идите, она выведет, – махнул лапой медведь. – В сторону не забирайте. По тропинке колдунья ходит, боится минами себя заколдовать. А другой дороги нет, никто в иное место прийти не может, только к избушке. А там она с любым справится: дома и стены помогают.
Распрощались мы с добрым медведем, и пошли дальше.
– Ты ему веришь? – проворчал сэр Жеральд, когда удалились от места встречи.
– Почему и нет? – пожал я плечами. – Морда внушает доверие…
– А меня так и подмывало пальнуть в него из арбалета, – признался сэр Жеральд.
– Стрельнуть, – машинально поправил я, – из арбалета – стрельнуть, потому что стрелой. Пальнуть можно из огнестрельного оружия.
– Один чёрт! – махнул рукой сэр Жеральд. – В этих лесах я никому не верю.
– Бывал, что ли? – поинтересовался я.
– Рассказывали всякое, – проговорил он уклончиво.
В избушке у старушки
Полянка открылась неожиданно, сразу после того, как кусты близко подступили к дорожке и пригрозили совсем её задушить.
А на поляночке сидела старушенция в сиренево-сером платье и слушала Луи Армстронга: перед ней на вкопанном в землю одноногом столике стояла маленькая клеточка, в которой он и распинался. Как положено, с саксофоном в руках, звучанием которого перемежал вокальные экзерсисы.
Старушка время от времени бросала в клетку кусочки чего-то съестного, и маэстро, закончив номер и раскланиваясь, подбирал их с пола и торопливо совал в рот, проглатывая и давясь.
Завидев нас, старушка вытерла руки о подол платья и поспешила навстречу.
Пока шла, я успел заметить, что дракон здесь пролетал: капли крови криво пересекали полянку,