Золотые купола (сборник). Иль Дар
кабанчик! – воскликнул он.
Только тогда, когда малец снимал рыбу с крючка, отец Серафим разглядел его. Он был белобрыс, жидковат на волос, худощав, но крепок. Серафим нередко видел его, порой так, что в то время он должен быть ещё в школе. А он с удочкой и почему-то с портфелем к реке направлялся. И тут – время уже позднее, а он всё на речке.
– Нет у нас кошки, – говорил малец. – Да что кошка, я и сам её жареную люблю.
– Тебя дома-то не потеряли? – забеспокоился Серафим.
– Не-а, – привычно бросил он, – мамка знает, что я на речке. Ждёт. Я ж рыбу принесу.
– Кто твоя мамка? – интересовался священник, не понимая: отчего он задаёт ему эти мало что значащие вопросы. – Город наш маленький, все на виду, многих знаю, тебя часто вижу, а чей ты – не ведаю.
– Учительницей была, – отвечал он.
– А теперь?
– А теперь… – он не знал, что говорить, замолчал. – Болеет, – тихо сказал он.
– Родитель твой чем занят? – не унимался Серафим.
– Вдвоём мы с мамкой. Папка помер, когда мне четыре года ещё было. Я его совсем не помню. В тот же год старшая сестрёнка потонула. С тех пор мамка и болеет.
Не переживал малец того горя, от того и говорил, как и не с ним это вовсе всё было. Мал тогда он ещё был. Не прочувствовал.
– В школу какую ходишь?
– В двадцать вторую, – отвечал малец.
…Встреча та произошла ещё в сентябре. Уже месяц прошёл. Отец Серафим не успокаивался. Странное, непривычное беспокойство одолевало его. Всё время глаза мальца вспоминал… больные… не физическую боль в них видел он. Душа пацана болела. Отрешенный… Без веры тому, с кем говорит. Малец пребывал в каком-то другом мире… Своём. Сам себе его строил и в нём жил… В одиннадцать-то лет! Это непонятное беспокойство и двигало отцом Серафимом. Он побывал в школе, говорил с учителями. В неблагоприятной семье рос парень. Только с матерью. Он постеснялся тогда на речке сказать: болезнь матери было – пьянство. Семь лет назад она схоронила мужа. Он был шахтёром. Получил получку. Шёл домой со второй смены. И – не дошёл. Лихих людей всегда хватало… В кустах и нашли. Голову проломили, деньги забрали. Беда одна не приходит – пришла беда, отворяй ворота! Не предупредит: готовьтесь, мол. Спустя два месяца утонула старшая дочь. Семья была на пример многим. Она закончила пединститут, учила начальные классы. Он – шахтёр, дай Бог заработки были. Всё в доме было. Жили не хуже многих. Кто позавидовал…? Кто сглазил…? Сломила бабу беда. Выпьет стакан, оно и на душе легче, мир сразу в цвете, жизнь радует. Потеряла работу. Друзья отвернулись. В коллективе забыли. Вспоминают иногда, с сожалением – «сломало девку» – этим всё участие и ограничивалось. Стакан к стакану не заметила, как всё потеряла. Искать снова уже и сил нет. Не та уже, с пятном. Пятно это ни одна хлорка не возьмёт… Восстанавливать, не строить… Так и покатилось: встанет с похмелья, сына обстирает, если есть из чего – поесть приготовит, и опять… друзья-собутыльники…