Artifex Petersburgensis. Ремесло Санкт-Петербурга XVIII – начала XX века. Андрей Келлер
target="_blank" rel="nofollow" href="#n653" type="note">653.
Не стесняясь учиться «художествам и ремеслам», Петр I охотно брал на себя роль «ученика». Его современник, Жак Савари де Брюлон (1657– 1716), писал о нем в «Экстракте», опубликованном в 1747 г., в духе своего времени: «Ничто от любопытства сего Великого Монарха не ушло, и никакое ремесло от Царских ево очей не укрылось; а все сие изволил для такого ревностного усердия смотреть, дабы подданных своих таким же мануфактурам, ремеслам, и художествам обучить. А понеже намерен был сам мастером и учителем у них быть, во всяких работах и мануфактурах; то для сего высокого намерения сам всему учился, и к мастерам всякого художества собственною особою ходить изволил. С кузнецами, молотом трудился; с плотниками бревна, брусья, и доски тесал; с кожевниками кожи строгал, и одним словом; все то с неописанным усердием своими Монаршими руками делал»654. Не было ничего естественнее для царя–ремесленника, понимавшего «образование и науку как сугубо практические общественные институты», внести перечень ремесленных мастерских в штат петербургской Академии наук655. Логично, что и ремесленники Петербурга – рукотворные создатели города – удостоились пристального внимания историков656.
С начала XVIII в. статус иностранцев в России резко меняется. Их массивное присутствие, а также радикальный отход Петра I от «русской старины» накладывает свой отпечаток на восприятие его в народе. Согласно распространенному мнению того времени, Петра I «подменили немцы», конечно же «на немца». Но кроме отрицательно коннотированных и бытовавших среди населения образов «царя–немца» или «царя–антихриста», позже в литературе утвердился и образ царя–ремесленника, воплощенного в памятнике, установленном в Петербурге напротив здания Главного Адмиралтейства. Монарх изображен с засученными рукавами работающим топором при постройке лодки657. Здесь же у подножия другие ремесленные инструменты: циркуль, угол и киянка. Этот памятник служит буквальной иллюстрацией выражения А. С. Пушкина о том, что «Россия вошла в Европу, как спущенный корабль, при стуке топора и при громе пушек»658.
Этот мотив также использован художником А. Толяндером в 1874 г. Напротив памятника расположился берег Васильевского острова, речь о котором пойдет ниже. При строительстве новой столицы в «финских болотах», царь–реформатор имел ясное представление о новой столице, как о цветущем городе ремесленников: «Желание мое – насадить в столице сей рукомеслие, науки и художества вообще»659. В связке «наук и художеств» преобладали последние, так как имели прежде всего прикладное значение и отвечали таким практическим интересам Петра I, как строительство Петербурга, армии и флота. К «художествам» относили как технические науки, так «и сложные ремесла, требовавшие больших навыков и длительного обучения»660. Как отмечал С. П. Луппов, «переселение в Петербург большого числа ремесленников создавало в городе постоянные кадры
Савари де Брюлон Ж. Экстракт Савариева лексикона о комерции / Пер. с фр. С. Волочков. [СПб.], [1747]. С. 21–22.
Ларина Я. Осмысление роли образования в государственном строительстве: проекты Генриха Фика первой четверти XVIII века // «Регулярная академия учреждена будет…». Образовательные проекты в России в первой половине XVIII века / ред. И. Федюкин, М. Лавринович. М., 2015. С. 71.
См.: Гайсинович A. И. Цехи в России в XVIII в… С. 523–568; Кошелева О. Люди Санкт–Петербургского острова… 226–242; Луппов С. П. История строительства Петербурга… С. 89–92; Полянский Ф. Я. Городское ремесло… С. 20.
Первоначально установлен в 1910 г. Скульптор Леопольд Адольфович Бернштам. Николай II подарил Заандаму в 1911 г. копию этого памятника. Повторно ─ в 1996 г. Этот памятник подарен городу Санкт–Петербургу королевой Нидерландов Беатрикс и открыт наследным принцем Нидерландов Виллемом–Александром. Данный жест доброй воли был повторением того, что был сделан Николаем II в 1911 году, когда в Заандаме был установлен подаренный им памятник «царю–плотнику» (см.: Хвостова Г. А. Памятники царю–плотнику в Санкт–Петербурге и Саардаме // Сообщения Российско–Нидерландского научного общества / ГЭ, СПб. фил. архива РАН. СПб., 2003. Вып. 1. С. 286–291; Вагеманс Э. Царь в республике. Второе путешествие Петра Великого в Нидерланды. (1716–1717). Перевод с нидерландского В. К. Ронина. СПб., 2013. С. 193, 196; Он же. Образ царя–плотника в литературе // Он же. Петр Великий в Бельгии. СПб., 2007. С. 53–68).
Пушкин А. С. О ничтожестве литературы русской. ─ Полное собрание сочинений в 10 тт. Т. 6. Критика и публицистика. М., 1959–1962. Т. 6. С. 408.
Нартов А. К. Достопамятные повествования и речи Петра Великого / Предисл. и коммент. Л. Н. Майкова // Записки Императорской Академии наук, 1891. Т. 67. С. 46.
Загорский Ф. Н. Андрей Константинович Нартов… С. 28.