Сердце банемида. Александр Александрович Еричев
ешили не идти войной дальше на земли людей, а вернуться и обустроиться в захваченной столице Стражей – прекрасном городе Ллорне. Старейшины рассказывали, что некогда, тысячу лет назад, народы банемидов и людей делили этот город, мирно сосуществуя, трудясь и живя вместе.
Хотел бы Рогард из клана Хоррок увидеть это однажды. Но если это и случится вновь в Едином мире, то уж точно не при нём и даже не при его детях.
Рогард любил детей. Их с женой счастье завести собственное дитя так и не настигло. Может, оно и к лучшему, ведь этот мир был ужасен. У него до сих пор стояли перед глазами те зверства, которые учинили его собратья при взятии северной крепости Ллорна. То, что было нормальным для остальных, повергло его в шок и ужас. Практически разорванные пополам тела человеческих детей, насытившие зверские желания захватчиков, лежали то тут, то там кровавым свидетельством абсолютной ненависти банемидов к роду людей. И доказательством того, что болота – лучшее место для обитания этих варваров из Кланов.
Сам он сражался и убивал не из мести или злобы, а только ради лучшей жизни. Для себя и своей жены. Человеческие женщины его не привлекали совсем, потому он считал ненормальными желания большинства мужчин-банемидов. Всё равно, что свезу желать болотного воробья. Честь воина и мужчины не позволяла ему издеваться над слабыми и беззащитными. А дети и женщины людей являлись именно таковыми.
Ребёнок-банемид взрослел за семь лет. Он начинал ходить уже через месяц после рождения. Его можно было учить обращению с оружием с двух лет, а развитию и контролю чси – с трёх.
Чего не скажешь о человеческих детях. Слабые и бесполезные, первые несколько лет своей жизни они становились обузой для своих матерей, лишая сна и покоя, а в условиях опасности – делая уязвимыми. Именно поэтому идея Хкаррита загнать людей в Топи казалась Рогарду геноцидом, несмотря на то, что сами люди много веков назад поступили с банемидами именно так.
Но у его предков не было беспрестанно визжащих младенцев на руках, которые своим ором приманивали бы к себе стаи свезов и других хищников.
Ллорн был прекрасен. Чёткая структура города впечатляла Рогарда, который прогуливался по нему, направляясь к дому. Поселения банемидов не шли ни в какое сравнение с этим местом. Да и сложно строить что-либо подобное на болоте, в дебрях и без такого же количества качественного строительного материала. Созерцая великолепие столицы Стражей, он почувствовал укол злости в сторону людей. Или, может, то была зависть? Он не любил копаться в своих негативных переживаниях, предпочитая сосредотачиваться на том малом хорошем, что у него было, потому не придал значения этому.
Рогард был следопытом клана Хоррок. Не самым лучшим, но и далеко не плохим. Потому старейшина позволил ему самому выбрать себе дом. Прекрасный дворец с высокими сводами и просторными залами забрали себе предводитель и старейшина вместе с предводителями и старейшинами других кланов-отступников, уставших от войны. И он считал это верным решением. Ему дворец не нужен был. Достаточным было здание на северной границе города, видимо, некогда используемое в качестве зала собраний или как храм. Он не особенно разбирался в культуре и обычаях людей. Ему нравилось, что потолок там тоже был довольно-таки высоким, а само помещение не загромождено мебелью, только большой стол у дальней стены напротив входа и множество скамей, расставленных по залу. Последние они с женой разобрали на доски. Кто знает, может, для чего-нибудь сгодятся. В маленьких смежных комнатах они обнаружили лежанки, а так же печь и кухонные принадлежности. Всё это было бесполезно для банемидов, ведь их рост и габариты отличались от человеческих стандартов, поэтому они с женой собрали из лежанок одну общую.
Войдя в жилище, Рогард решил вновь осмотреть его. Лирея встретила мужа, как всегда радостно обняв. Он любил её и те пути, какими она показывала ему свои чувства. У их народа подобное разрешалось только вне посторонних глаз, да и не поощрялось вовсе, будто сама любовь – удел слабых. С этим он так же не был согласен.
Он был рад. Почти что счастлив, ведь у них теперь крепкое просторное и светлое жилище, которое они называли своим. Он проливал кровь за это счастье, именно поэтому быть абсолютно счастливым не мог. Мысль о себе, как о захватчике и убийце, добавляла чёрных пятен на светлом полотнище его уютной реальности.
Подойдя к большому столу, способному принять двух взрослых банемидов, Рогард упёрся в него руками, задумчиво глядя на цветную роспись, которой была украшена стена позади стола. Некий мужчина с солнцем вместо головы, развёл свои руки, ладонями друг к другу, а под ним была карта Единого мира. Скорее всего, художник пытался изобразить Единого бога и то, как он создал этот мир, собрав его воедино. Да только, этим сказкам никто давно не верил. Мир не был единым уже давно, с тех самых пор, когда Тёмный Чародей создал свою империю Шардра, искоренив магию, которая удерживала мир целостным.
«Люди…» – со вздохом подумал Рогард.
Он не слышал ни одной истории или легенды о каком-нибудь банемиде, который посягнул бы на само понятие порядка мироздания, пытаясь его изменить. Видимо, его сородичи во все времена чувствовали себя частью этого мира, ведь чси протекала