Легионер. Луис Ривера
очень кстати. Тем более что я был готов делать все что угодно и за миску волчьих бобов. Когда у тебя есть цель, твой взгляд обращен исключительно в будущее. Настоящее волнует мало. Мне нужны были лишь крыша над головой и возможность время от времени бывать в городе. Ему – подмастерье, который будет безропотно выполнять черную работу и приглядывать за рабами. Так что договорились мы быстро.
Жил я прямо в небольшом сарайчике, где хранились старые чаны, вальки, щетки и прочий хлам. Охапка соломы служила постелью, а перевернутый вверх дном чан – столом. Конечно, с теми деньгами, которые у меня были, я мог устроиться и получше. Но я не хотел тратить ни денария. Неизвестно ведь было, что ждет меня дальше. Деньги нужно было сохранить для более важных вещей, чем вкусная еда и мягкая постель.
Работа начиналась с рассветом. Помимо меня и самого хозяина, в сукновальне трудились пятеро рабов и две женщины отпущенницы, одна уродливее другой. Двое рабов мяли ногами шерсть в чанах, заполненных настоявшейся мочой, смешанной с жидким жиром. Двое полоскали ткань в большой ванне с водой. Они же потом отбивали ее вальками. Женщины надирали сукно шкурками ежа. А я с одним рабом доводил работу до конца – окуривал серой вымытую и наворсованную материю, потом натирал ее особой глиной, чтобы блестела и дольше не пачкалась, закладывал ткань под пресс, чтобы разгладилась. Ну и само собой, присматривал за остальными работниками. Хозяин же занимался исключительно торговыми делами.
Не сразу, конечно, у меня все получилось. Пришлось самому и ткань помять ногами в склизкой вонючей жиже, и вальком помахать. Но освоился все-таки быстро. Пришлось. Очень уж недоверчиво Филет относился к своим рабам. Все боялся, что либо обкрадут его, либо просто сбегут. Спуску им не давал. Но одному управляться с ними тяжело было, так что он долго меня в чанах не держал. За несколько месяцев я всему научился. И как чистящую смесь приготовить, и как правильно шерсть надирать, чтобы получилась мягкая и пушистая, и чем сардинская глина от умбрийской отличается.
Или, к примеру, овечья шерсть… Те овцы, которых разводят близ Пармы и Мутины, дают самую мягкую и красивую шерсть; шерсть апулийской породы чуть похуже, но тоже хороша; шерсть из Лигурии грубая, ткань из нее годится только для дорожных плащей и рабских туник; из шерсти патавийских овец делают дорогие ковры. Со временем я научился с первого взгляда определять, откуда шерсть – с реки По или от инсубров. Не так интересно, как в школе было, конечно, но терпимо.
Едва устроившись на новом месте, я, не теряя времени даром, начал поиски тех, кого несколько лет назад приговорил к смерти. Утром и днем я в поте лица валял шерсть, а вечером выходил в город. Сам дом Филета находился за городской стеной, в одной миле от главных ворот. Поэтому в город я попадал чаще всего, когда уже начинало смеркаться. Пару раз я бывал там по поручениям хозяина и днем, но днем город оказался ненамного лучше, чем вечером.
После просторных полей и зеленых рощ Капуя произвела на меня тягостное впечатление. Грязные узкие улицы, повсюду