Тень Серебряной горы. Сергей Булыга
и вскоре придут сюда, в Нижнеколымск. А мы тут должны будем встретить их так, чтобы они могли и дальше плыть, а это за Большой Баранов камень, и за Шелагский нос, а после за Большой Чукотский нос, ну и так далее. И вот для этого нам теперь надобно…
И он опять замолчал. Капитан просто спросил:
– Голодный?
Адъюнкт кивнул, что голодный.
– Михеев! – строго сказал капитан. – Иди скажи моей: гость в доме!
Михеев вышел. Капитан посмотрел на Орлова, и тот тоже вышел.
– Сейчас будет веселей, – сказал капитан. – Перекусить, это первое дело.
– Э! – сказал, спохватившись, адъюнкт. – Мне нужно срочно составить рапорт. Мне нужны бумага и перо.
Капитан повернулся к Черепухину. Черепухин полез в шкафчики, нашёл, что было нужно, и подал адъюнкту. Адъюнкт к тому времени уже наполовину расшпилился и стал похож на человека, поэтому он сразу сел и начал писать. Капитан скосил глаз на бумагу. Адъюнкт писал не по-нашему.
– Что это? – строго спросил капитан.
– Это рапорт господину Миллеру, – ответил адъюнкт, остановив перо. – Господин профессор Герхард Миллер весьма уважаемый в Санкт-Петербурге учёный, государыня выписала его из Германии, а сейчас он в Кяхте, на Аргунском сереброплавильном заводе. Он мой непосредственный начальник, я посылаю ему рапорты с каждого нового места. Мы, все адъюнкты, посылаем, а господин Миллер сводит наши рапорты воедино и отсылает государыне. Вот сейчас я напишу про вас, и государыня про вас прочтёт!
И адъюнкт улыбнулся. А капитан напротив нахмурился и строго сказал:
– Не надо.
– Почему?
– У государыни и без того забот хватает.
Адъюнкт пожал плечами и продолжил писать. Через некоторое время он спросил, на месте ли Евлампий, не уехал ли. Черепухин вышел на крыльцо, вернулся и сказал, что не уехал. Тут же опять открылась дверь, и бабы начали вносить закуски. Адъюнкт стал торопиться. Капитану стало весело, но виду он не подавал. Адъюнкт закончил рапорт, разогрел сургуч, запечатал письмо и велел позвать Евлампия. Черепухин позвал. Адъюнкт отдал Евлампию письмо, велел хранить его бережно, после поблагодарил Евлампия за службу и дал ему пятиалтынный. Евлампий стал его благодарить, адъюнкт только махнул рукой.
Когда Евлампий вышел, капитан строго сказал, что баловать людей негоже. Адъюнкт покраснел, но смолчал. Потом, как будто только вспомнил, велел подать ему его, как он сказал, крокодиловую сумку. Черепухин подал, и адъюнкт вытащил из неё и подал капитану толстое письмо с двумя гербовыми вислыми печатями. От государыни, невольно подумал капитан, свёл брови и рукой показал Черепухину выйти. Тот вышел. Капитан снял шапку, отложил её, осторожно вскрыл письмо и посмотрел на адъюнкта. Адъюнкт придвинул к себе миску с кашей, начал есть. А капитан, ещё немного помолчав, стал медленно, вполголоса читать:
Правительствующий Сенат, слушав доношения Адмиралтейской коллегии, в которых показано, что по требованиям отправленных, по силе Именного указа, состоявшегося в прошлом