Батарея, подъем. Игорь Гатин
может быть ещё и такой умной. Когда всё закончилось и они сдавали работы, его хватило лишь на то, чтобы подглядеть на её листке – школа № 1, имя и фамилию не разобрал. Он не решился заговорить, а потом ругал себя всю дорогу за трусость. Казалось бы, что такого – спросить, как её зовут, познакомиться? Мысли о ней преследовали его весь оставшийся день и вечер, она снилась ему ночью, а наутро он проснулся с температурой под сорок. Может, совпадение, а может, и нет… Заболел от любви. Во всяком случае, думать ни о чём, кроме неё, он не мог. Его трясло и знобило весь день и всю ночь, мама ужасно переживала, а на следующее утро температура спала так же неожиданно, как поднялась, и он встал как ни в чём не бывало. Потом было долгое ожидание возле первой школы, страх и неуверенность в себе. Потом он её увидел, сердце застучало как перед выходом на ринг, и, замирая от восторга и любви, он тайком проводил её до дома и узнал, где она живёт. Во всяком случае, дом и подъезд. А на следующий день, когда он следовал за ней по противоположной стороне улицы, она неожиданно обернулась и помахала ему рукой. Так начался их роман, который поставил под сомнение золотые медали, на которые оба шли. Это было последнее полугодие десятого, выпускного класса. Он выкраивал время между учёбой, тренировками и репетиторами и бегом бежал, чтобы увидеться хотя бы на пятнадцать минут. Благо недалеко. А чтобы было ещё ближе, перемахивал двухметровый забор НИИ, срезал путь и снова перемахивал забор. Вообще-то, НИИ был секретный, но его ни разу никто не заметил. Какие секреты, такая и охрана. Они стояли в подъезде и первое время разговаривали – не могли наговориться. Где-то через неделю впервые поцеловались. Причём для неё это вообще был первый раз. Он помнит, как обнял, приблизил лицо, её ресницы испуганно задрожали, она судорожно продолжала говорить, а потом прервалась на полуслове, закрыла глаза и чуть откинула голову. Он нашёл её мягкие губы, ощутил дыхание и начал нежную игру, но она не отвечала. Её губы лишь безвольно раскрывались, а дыхание становилось всё менее заметным. Он растерялся, когда она вдруг потяжелела в его руках. Испугавшись, он прервал поцелуй и крепче сжал талию, лишь после этого она пришла в себя. Потом они просто стояли, тесно прижавшись друг к другу, и молчали.
Она была из мажорной семьи. Папа – начальник крупного строительного треста. Мама – главврач больницы для партноменклатуры. Её родители были против их отношений. Они считали, что это мешает учёбе, и вообще она ещё слишком молодая, а он хулиган. Откуда взялось про хулигана, непонятно. Они пытались запретить ей встречаться с ним, не выпускали из дома. Однажды после очередного скандала с мамой у неё случился нервный срыв. Она не ела, не спала, её непрерывно рвало. Мама в панике созвала консилиум медицинских светил, те только разводили руками. Тогда родители сдались и пообещали больше не препятствовать их отношениям. «Но только без глупостей!» – веско обронил папа напоследок. «Глупостей» и не было. Они просто болтали обо всём на свете, но больше, конечно, целовались. Сексуального опыта не было