Две линии судьбы. Когда остановится сердце (сборник). Анна Данилова
У меня будет только одна просьба. Пока не разыщется кто-нибудь еще из нашей родни (правда, пока что в голову мне никто не приходит, да у нас вроде и нет никого в живых), я бы хотела пожить здесь. Клянусь, что я ничего не трону. Но и разбазарить все добро я тоже не позволю.
– Знаете, Валентина, я вас поняла. Но мы еще вернемся к этому разговору.
– Я понимаю, это звучит, быть может, глупо, но я уже твердо решила, что откажусь от всего. Хоть бы кто-нибудь из наших нашелся! Можно поехать в нашу деревню, откуда мы, Козельские, родом, поспрашивать, поискать. Какие-нибудь двоюродные сестры или братья у Сонечки, может, и имеются, о ком я не знаю. Говорю же, я далеко от них жила, не уверена, что они вообще обо мне помнят.
– Ну, не торопитесь отказываться от наследства. Не горячитесь. Давайте продолжим нашу беседу. Расскажите мне, как жила Соня в последнее время? Чем она увлекалась? С кем встречалась? Может, ей звонил кто-то, угрожал? Или она письмо какое-то получила?
– Не знаю. Ничего такого особенного не припоминаю. Жила она очень просто. Много работала. Утром рано уезжала к себе в магазин и возвращалась домой поздно. Я, как могла, помогала ей с хозяйством, но, признаться, жила здесь не как служанка, а как королева, на всем готовом. Она не позволяла мне тратить деньги, которые я привезла из Сургута. Повторяла постоянно, что они мне пригодятся и что жизнь – штука сложная и непредсказуемая. Господи, кто бы мог подумать, что такое случится?! Вы спрашиваете, не произошло ли что-то такое, на что я обратила бы внимание? Знаете, в последнее время она часто плакала по ночам. И я знаю причину ее душевной болезни…
– Душевной болезни, вы говорите? Соня была больна? – насторожилась Лиза.
– Да нет, просто я так выразилась. Я же говорила – у нее был парень, Андрей. Так вот, я-то все надеялась, что она его забудет со временем. Да и со мной она вела себя так, словно уже забыла его. Старалась лишний раз не упоминать его имя. Но я понимала, что она сохнет по нему. И терзает себя тем, что иногда следит за ними, за этой парочкой – Андреем и его невестой, Верой Клец.
– Как вы сказали – Клец? Я знаю одного Клеца, крупного бизнесмена.
– Михаил Клец – отец Веры.
– Понятно. И что? Она так сильно переживала, что ночами не спала и плакала?
– Да… Но как тут поможешь? Никакие слова не действовали. Они тихо страдала и плакала в подушку, бедняжка. А у меня просто сердце разрывалось!
– А Андрей знал, что она так переживает, так тяжело переносит их разрыв?
– Думаю, знал. И знаете, почему? Да потому, что… ну не мог он, точнее – они, с Верой этой, просто не могли не заметить, что Соня за ними следит. Вы представляете себе, как она унижалась?! Вечерами делала вид, что куда-то собирается, красилась, наряжалась и отправлялась туда, где, по ее предположениям, могли находиться эти двое. Эти прогулки изводили ее, я знаю, но… – Валентина развела руками и тяжело вздохнула, а потом вдруг, вероятно вспомнив, что ее племянницы уже нет в живых, закрыла рот рукой и горько заплакала. – Но что я могла поделать?!
– У меня к вам, Валентина, один вопрос… – вмешался