Трамвайность. Александр Удалов
дворец. С крыльями, – констатировал, не веря самому себе, Веник.
– Все правильно, молодые люди. Мы в Чик-Чирики, стране волшебных птиц и одноименной столице. А впереди резиденция Теней. Нам туда, – Муромский махнул рукой, – в Крылатый дворец!
Глава пятая
– Крылатый дворец –
То ли от страха, то ли от пережитого «трамвайного сжатия», но Веник воспринимал реальность вспышками образов, пробивающихся сквозь туман. Он все видел и слышал, но мозг отказывался осознавать действительность целиком, пропуская лишь строго выверенные порции.
Стих, Лори, Артана Кица и безымянный усач остались в трамвае, вернее, в повозке, запряженной четверкой лошадей-тяжеловозов. Когда Веник обернулся, повозка исчезла. Лишь затихающий цокот копыт по брусчатке говорил о том, что преобразившийся трамвай не растворился бесследно.
У кованых решетчатых ворот стражник поглощал хлеб с оранжевым джемом. На его плече сидела какая-то небольшая хищная птица с точками на бурой спине. Сокол, кречет? Веник не разбирался в пернатых на должном уровне.
Лучи заходящего солнца окрашивали сад по обе стороны от дороги в неестественные оттенки алого.
В воздухе пахло весной, абрикосовым вареньем и мышами.
– Почему пахнет мышами? – Свой голос Веник слышал будто со стороны.
– От Кусаки. Он недавно мышатинкой перекусывал. У всех охранников пустельги как пустельги, а мой Кусака всегда растягивает удовольствие, играет с добычей. Однажды отрыгнул полмыши и разглядывал ее, извращенец. – Стражник доел хлеб и облизал пальцы. На поясе у него висели ножны для короткого клинка и угловатая штука, напоминающая пистолет. – Прошу идти за мной.
По мере приближения вырисовывались детали дворца. Перила многочисленных балкончиков украшали декоративные ветви, на которых сидели каменные птицы. Цапли и совы, мелкие пичуги и ширококрылые орланы. Гигантские лебединые крылья, издали казавшиеся надувными и нереальными, на деле оказались настоящими. Они вырастали из стен, и белые полуметровые перья колыхались на ветру. Подходя к левому, в прямом смысле, крылу здания, Веник увидел, что землю под ним устилал толстый слой опавшего пуха. «Линяет», – пояснил сопровождавший их стражник.
Муромский всю дорогу что-то рассказывал, но информация влетала в одно ухо и вылетала в другое. Впереди шла Инга, и Веник смотрел на ее фигуру. Женская талия казалась чем-то привычно-знакомым, за что можно было зацепиться в окружающем чудопаде. Патефон не тянул на «зацепку», он молча плелся рядом, не выказывая своей обычной разговорчивости.
Снова ворота, но уже в сам дворец. Массивные, двустворчатые. Стражник спросил, не нужно ли сопровождать их к тронному залу, на что Муромский и Инга ответили отрицательно, заверив, что дорогу знают. Довольный таким исходом, любитель перекусить вытащил из кармана засушенную мышь и начал раскачивать ее, как маятник, перед Кусакой. Свернув за угол, Веник так и не узнал, удалось ли загипнотизировать пустельгу.
Золото и мрамор,