Наперекор времени. Часть 2. Александр Ройко
и свою Василису. В общем, не забывай о записке мне. Ты там открыто всё не пиши, я и так пойму. А вот, если пустую пролётку кто-нибудь встретит, так вот чтобы тому записка казалась абсолютно естественной. И ничего не пиши Василисе, не компрометируй молодую женщину. Я ей сам всё с глазу на глаз скажу.
– Хорошо. Кстати, о пустой пролётке. Я надеюсь, что Воронок сам дорогу назад найдёт.
– Ещё как найдёт. Лошади, они твари умные, дорогу к дому они обязательно найдут. Вот с ним ты как раз нормально попрощайся. Если с человеком не получается, то хотя бы с конём. А потом легонько хлопни его рукой по крупу и прикажи: «Домой, Воронок!». Он и побежит домой, уже и без тебя, сам побежит, – грустно протянул Карелин.
– Я всё понял. И не переживайте, дядя Игнат, хотя как тут можно не переживать… У меня у самого душа не на месте.
– Ладно. У нас есть ещё время, чтобы обвыкнуться со всем этим. Хотя, ты прав, конечно – как тут можно не переживать и обвыкаться. В общем, так, не будем нюни распускать. Мы с тобой практически всё решили, а потому закрываем этот тягостный для обоих разговор.
А разговор и в самом деле оказался очень непростым, а уж его концовка вообще была тяжёлой для мужчин. Хорошо ещё, что они нашли более-менее оптимальное решение проблемы.
Глава 2
Быть или не быть?…
Начало июля началось у Александра вроде бы обычно, как до того в последнее время начинался каждый его рабочий день, да и выходной тоже – лето, работы в эту пору года всегда много. Поднялись Карелин и его племянник – а скорее, действительно приёмный сын – в шесть часов. Когда они во дворе умывались, Игнат Степанович спросил: Сашку:
– Воронка на пастбище не выгоняешь?
– Сегодня нет. Он на Чарыше, как я думаю, полдня пастись будет.
– Понятно. Значит, едешь-таки в Чарышскую Пристань?
– Еду, отец!
– О! – растрогался Карелин. – Дождался я такого обращения… Спасибо тебе!
– Но ведь так оно, наверное, и есть, вы вчера правильно это отметили. Да и за два года, проживая под одной крышей, и учитывая то, сколько всего вы для меня сделали, это действительно так.
– Да что я там сделал… А если и делал, то не только для тебя, а и для села, для людей я делал. Да и для самого себя тоже, – тяжело вздохнул он. – Два года я жил и радовался, а скоро меня опять ожидает одиночество… Для стариков хуже нет, когда они одиноки, не с кем и словом перекинуться. А порой и слов не нужно, просто чувствуешь, что рядом близкий человек, который понимает и поддерживает тебя. Многие умирают не столько от старости, сколько от одиночества. Такие вот дела…
– Дядя Игнат,…или отец, не знаю, как теперь к вам обращаться.
– Можно и так, и так. Всё равно недолго уже осталось…
– Так вот, не унывайте вы так. Всё же, рядом с вами сестра. Это же очень близкий и родной человек. Дети, создавая свои семьи, могут уехать в другое село, город, край, а то и страну. А единоутробный человек всегда помнит о существе ему же подобному, не забывает, искренне радуется при встрече. У меня вот такого человека нет, а у вас