Падение. Анне Провост
на последнем слове она спотыкается.
Высокая медсестра опускает глаза, но тут же словно вспоминает что-то важное:
– Вообще-то ты пораньше должен был прийти, я считаю. Сколько прошло времени? Недели три-четыре?
Белая кивает. Внезапно они начинают говорить быстро и наперебой, их голоса становятся все пронзительнее.
– Она без конца у всех спрашивала, как именно это произошло.
– Все, что она про тебя знала, она узнала из газет. Она так часто о тебе спрашивала!
– Полицейские – те тоже рассказали ей только факты, официальную версию, но Кейтлин, понятное дело, хотелось большего.
– Она тебе не звонила? Она каждое утро собиралась тебе позвонить, но, когда давали линию, говорила, что уже не нужно.
– У нее в голове вообще была каша. Когда пришли из пожарной инспекции и сообщили, что тебя хотят наградить, она целый день ничего не ела.
Слушать их выше моих сил. Их голоса эхом отскакивают от кафельных стен, слов не разобрать. Вдобавок у меня в ушах снова что-то воет. Я заглядываю в палату: все понятно – там крутят боевик, Шварценеггер с ревущим мотором несется по дрожащему асфальту. В кадре то его сжатые челюсти, то ступня на педали газа. Мне ведь нужно задать один вопрос, вспоминаю я.
– А ступня? – спрашиваю, дождавшись паузы. – Ее левая ступня? Что с ней сделали?
Они так таращатся, будто у меня из носа свисает какая-то пакость.
Первой дар речи обретает медсестра в голубом.
– Ну что делают с подобными вещами? Если это не обычная ампутация, а авария или что-то в этом роде – передают в полицию на расследование. А потом сжигают.
– В больничной печи. Как и пробы крови, тканей и всякое такое, – добавляет белая.
– Сжигают?! – вскрикиваю я.
И тут же понимаю, что кричать здесь не полагается. Но немудрено, что я не сдержался. Ее ступню бросили в огонь! А я ведь сделал все, чтобы нога не загорелась!
Разговор длится недолго. Больные нуждаются в уходе, а после смены медсестрам нужно спешить домой, к семье. Они еще раз напоминают, что Кейтлин часто обо мне спрашивала, и берут с меня обещание, что я навещу ее и расскажу, как все было.
Всю дорогу домой я мысленно разговариваю с Кейтлин. Я пытаюсь вспомнить, как все началось. А для этого придется вернуться назад, в прошлую зиму.
ДЕД УМЕР за неделю до Рождества. Он долго лежал в больнице, но состояние его не менялось, и его выписали, тем более что в праздники в отделении все равно не хватало персонала. До дома он доехал на такси. Мы с матерью тогда были у себя в столице. Готовились провести с ним Рождество. Утром я еще успел ему позвонить. Мы обсудили запасы дров в сарае: дед сказал, что они поистощились, и мне, возможно, придется распилить пару сосен, до которых у него не дошли руки. Я заверил, что готов помочь, втайне надеясь, что дед выдаст мне бензопилу.
Вечером мы позвонили ему снова, но он не поднял трубку. И на следующее утро тоже. Хотя мы просили его поставить телефон у кровати, и он обещал. Ближе к одиннадцати мать набрала полицейский участок нижнего города. Ей сказали, что пошлют кого-нибудь проверить.
По