Я тебя слышу, или Дивертисменты жизни. Денис Киселёв
разведать обстановку в первый вагон. Семён взял помятую неполную пачку «Памира» и вышел в тамбур. Дымя сигаретой, смотрел в тёмное окно и думал, пытаясь найти решение поставленных задач.
По людям определился быстро. Предполагалось привлечь к операции Вовку Пиликина, Кешу Ромодановского и Батыра Урусбаева. С Пиликиным знались с призывного пункта, Батыр – молчун, здоровый, как шкаф (солдатская молва говорит, второй раз служит, за брата), а Кеша такой мастак на выдумки, что о том, как добраться до теплушки, можно было не беспокоиться. Да и ловкостью с силушкой бог не обидел (всё-таки в цирке вырос). Заткнуть поваров нужно было только до Перми. Они, вообще, были не наши, а прикомандированные, и там сменялись. Водку спрятать тоже место есть. Под каждым вагоном громоздится холодный погреб. Единственная проблема, что люк в них находится снизу от тэна, где чай готовят, то есть внутри вагона. Наверное, изначально они для угля были нужны. Виноградскому за что-нибудь Гриня припаяет наряд на кухню (потом скажет солдатам, что сам забыл, что он там). Всё решаемо. Вот только когда это делать и как у всех на глазах обеспечить свободу передвижений?
– Как дела, солдат? Сигареткой не богат? – услышал за спиной незнакомый голос Семён. – Видишь, пришлось воспользоваться удобствами в вашем салоне, а то у нас там авария, а к офицерикам вашим неудобно. Пришлось мчаться через вагон. Боялся – не поспею или вторым буду. Ну да, слава богу, не дал старику оконфузиться.
Незнакомый голос принадлежал гражданскому машинисту или помощнику машиниста (кто их разберёт?). Главное, на вид он вроде пожилой, а вот глаза молодые, озорные, то стального цвета, то голубые-голубые, словно светились изнутри каким-то тёплым светом. «Удивительный взгляд!» – подумалось Семёну.
Семён протянул пачку.
– Который годок служишь? – взяв сигарету, продолжил стандартным вопросом свою речь незнакомец.
– Второй кончается. Весной или летом дембель, – дружелюбно ответил Семён.
– А… ну да у вас всё не так. Я-то вообще четыре служил, потому как на флоте. А сухопутные по три тащили. Так это оно, правда, прямком после войны было. Наверное, теперь-то уж по-другому. Меня Аркадий Александрович зовут, – представился машинист. – А тебя как звать-величать?
– Ну надо же, у меня батю точно так зовут! А я Семён, – встрепенулся Сёма.
– Что ж, Семён Аркадьевич, стало быть. Это хорошо. Я, знаешь, одно время тоже думал сына Сёмой наречь, да жинка вцепилась – Иван, и всё тут. Так тестя моего покойного звали. А я не люблю с бабами споров разводить. Согласовал, в общем.
Дед Аркаша (он сам просил так называть) оказался человеком очень даже общительным, а уж когда узнал, что Семён в мореходке учился, и вовсе объявил его своим морским братом, хотя точнее было бы уж внуком, или сыном, на крайний случай.
– Что кручинишься, аль служба не мила? Так потерпи, ещё недолго осталось, и вернёшься к своей любаве, – продолжал дед, прикуривая третью сигарету от прежней.
– Да