Хомские тетради. Записки о сирийской войне. Джонатан Литтелл
есть какая-то своя, довольно сложная система оповещения друг друга на случай появления мобильного патруля, потому что телефоны здесь не берут. Если первая машина проходит, они дают предупредительный сигнал, и мотоцикл вернется, чтобы предупредить нас. Однако все проходит гладко. Подъезжаем к христианской деревне, возле которой – огромный химкомбинат. Абу Абдаллах открывает окно, и кабина наполняется отвратительным едким запахом: «Ну вот, мы находимся рядом с великолепным озером, которое любят посещать туристы, а здесь построили химический завод. Неподалеку есть нефтеперерабатывающее предприятие, и в результате в этих местах – самый высокий в стране уровень онкологических заболеваний». Вдалеке поблескивает озеро, широкой голубой каймой огибающее поселок. Горизонт скрыт сплошной серой облачностью, начинает накрапывать дождь, солнце прорывается снизу, из-под туч, освещая неуютный, утонувший в грязи пейзаж, над которым навис промышленный динозавр, выпускающий в небо тучи желтой пыли. Мы объезжаем озеро с юга и двигаемся вдоль него в направлении Баба-Амра и Хомса.
Выезжаем на автостраду Дамаск – Хомс, приподнятую над окружающей местностью высокой насыпью. Оживленное движение в обе стороны. По этой дороге я уже ездил – в 2009 году, с семьей: мы направлялись в крепость Крак де Шевалье, расположенную дальше, по дороге на Тартус. Сейчас же, уже почти до нее доехав, мы сворачиваем налево, поприветствовав какого-то человека. Чуть дальше, у одного из домов, нас ждет Ибн-Педро. Выходим из машины – дальше пойдем пешком.
Человек, с которым мы поздоровались на дороге, присоединяется к нам. Прощаемся с Абу Абдаллахом, дальше он с нами не поедет. Мы же продолжаем свой путь, и в этот момент дождь прекращается. Лужи блестят на солнце. Райед с незнакомцем шагают впереди, направляясь к тоннелю под шоссе, мы с Ибн-Педро слегка отстаем. Переход по тоннелю не представляет особых проблем, однако, чтобы не привлекать к себе внимания, лучше «не скопляться».
Наши сапоги облеплены грязью. Ибн-Педро помогает мне засучить штанины: проявляет трогательную заботу о том, чтобы я не испачкал брюки, ведь грязища – чуть ли не по колено. Входим под мост: сразу за ним – армейский блокпост. Выглядывает солдатик, наши друзья перекидываются с ним парой слов, он делает знак, и мы проходим. Дальше наш путь лежит мимо каких-то промышленных объектов: бетонные стены полуразрушены, кругом все те же непролазные хляби. Шедший с нами незнакомец сворачивает налево, мы же с Ибн-Педро продолжаем идти прямо, все дальше отходя от железной дороги. Впереди – другая ветка той же «железки», а за нею – еще один блокпост, на котором, видимо, нет наших «друзей». Хотя в принципе, если вас пропустили на первом кордоне, то и на втором не видят оснований цепляться. За вспаханным полем, куда мы вступили, сделав довольно большой крюк, чтобы не месить липкую дорожную грязь, виднеется бункер, обложенный мешками с песком. Этот пост находится от нас метрах в пятидесяти, не больше. Проходим без затруднений. Дальше тянется ряд домов. Еще метров триста, и мы подходим