Клинок инквизиции. Диана Удовиченко
записывая каждое слово. Его товарищ был не так доволен, сверлил Дана пронзительным взглядом черных глаз:
– Ты знаешь, кто я?
– Нет, добрый господин…
– Яков Шпренгер. А это, – он указал на толстяка, – Генрих Инститорис. Мы инквизиторы, присланные папой Иннокентием в Равенсбург, дабы искоренить колдовство и ереси. Ты, Мартин Соммер, предстал перед следствием святой инквизиции. Знаешь ли причину, по которой ты здесь?
– Нет, господин…
– Ты должен доказать, что являешься добрым христианином, а также, что ты не участвовал в шабашах, не осквернял святынь, не вступал в сношения с дьяволом и демонами. Ведь тебя застали на месте проведения шабаша. Это серьезное обвинение.
– Меня ударили по голове и притащили туда, чтобы принести в жертву.
– Так докажи это.
– Признай свою вину, – сладко пропел Инститорис. – Покайся перед Господом.
«Сознавайся во всем!» – вспомнился совет старика. Дан упрямо мотнул головой: бред! Какие на хрен дьяволы-святыни?
– Хорошо, очень хорошо, – с какой-то извращенной радостью протянул Инститорис. – Тогда начнем. Герр Фиклер, осмотрите тело подозреваемого на предмет печатей дьявола.
Стражник сорвал с Дана одежду.
– Ты весь в крови! – У Инститориса загорелись глаза.
– Это не моя кровь, добрый господин. Я дрался с колдунами.
Толстяк подозрительно проговорил:
– Это еще нужно доказать. Итак, герр Фиклер…
Доктор с опаской подступил к Дану, два раза обошел вокруг него.
– Нет, ничего особенного, – наконец разочарованно произнес он. – Имеется одно небольшое родимое пятнышко на плече, но оно обычное, не синеватого цвета, какими, вне всякого сомнения, должны быть дьявольские метки. Впрочем, нужно проверить его на чувствительность.
Герр Фиклер достал длинную кривую иглу, нацелился ею в родинку. Этого Дан уже стерпеть не мог: сложив скованные руки вместе, двинул доктора в челюсть. Тот отлетел на несколько шагов, приземлился возле стола инквизиторов и обмяк.
Стражник поднял меч, бросился на пленника. Дан увернулся, упал на спину, сделал ногами подсечку. Охранник рухнул, громыхая доспехом. Пока он пытался встать, Дан рванул к двери. Но тут ему опять врезали по голове.
– Сколько можно? – взвыл Дан, падая.
Румяный палач со Шпренгером скрутили его, снова поставили перед столом.
– В тиски! – пропищал Инститорис. Маленькие свиные глазки заблестели, на лице появилось возбужденное выражение: – И руки, и ноги! На лестницу! Растянуть! На «молитвенную скамью»! Тогда заговорит!
– Ты мне еще вскрытие без наркоза сделай, – огрызнулся Дан.
– Подожди, брат Генрих, – возразил Шпренгер.
– Разве ты не видишь, брат Яков, что он одержим дьяволом?!
– Для начала выслушаем свидетелей. Быть может, до пыток не дойдет.
Инститорис разочарованно надулся. Шпренгер посмотрел на Дана едва ли не с уважением, приказал стражнику, который