Клинок инквизиции. Диана Удовиченко
Ангел, посланный богом, чтобы освободить мою Марту!
Захлебываясь слезами и благодарностями, Анна начала рассказ – о том, как дочь похитили из дома, опоили каким-то зельем, собирались принести ее невинность в жертву бесу. Потом вмешалась и Марта, упоенно живописуя невероятные подвиги Дана. Со слов девочки выходило, что он, окутанный белым сиянием, поднялся с алтаря, который колдуны хотели окропить его кровью. В руке его из воздуха появился огненный меч, и Дан принялся карать безбожников, помогая себе молитвой и крестным знамением. Марта клялась, что над головой спасителя в этот момент светился нимб.
Палач со стражником заслушались, почтительно поглядывая на пленника, Инститорис раскрыл рот от изумления, Шпренгер – Дан мог в этом поклясться – прятал торжествующую ухмылку. Сам он мог думать только об одном: что за дрянь сатанисты влили в девчонку, раз у нее случились такие знатные глюки?
– Я как хватилась дочку, подняла всех соседей. Прибежали мы к часовне. И люди видели, добрые господа, – подхватила Анна, – этот человек перебил почти всех колдунов и ведьм, а потом вынес мою дочь на руках из проклятого места.
– Другие свидетели утверждают, что при этом Мартин Соммерс выглядел безумцем, – возразил Инститорис. – А ты что скажешь?
– Это святое безумие, добрый господин! – воскликнула Анна. – Весь город говорит: в этом человеке живет ангел божий!
– Никогда о таком не слышал, – недовольно пробормотал толстяк. – В людей обычно вселяются бесы и демоны. Но чтобы вселился ангел…
– Уведите свидетелей, – приказал Шпренгер. – Думаю, с этим делом все ясно. Целый город лгать не станет.
– Ну может, хоть волосы под мышками ему подожжем, брат Яков? – жалобно спросил Инститорис.
– Полагаю, брат Генрих, достаточно будет, если подозреваемый без запинки прочтет «Отче наш».
Шпренгер поощрительно кивнул Дану.
«Отче наш», да без запинки… Убежденному атеисту трудновато. А если еще и по-немецки… Но память Мартина Соммерса не подвела:
– Unser Vater in dem Himmel! Dein Name werde geheiligt…[10]
Дан дочитал молитву до конца.
– Еще! – сердито потребовал Инститорис.
Пришлось повторить молитву десять раз.
– Думаю, достаточно, – подытожил Шпренгер. – Снимите с него цепи. Ты доказал свою невиновность, Мартин Соммерс. Ты свободен. Одевайся.
Дан напялил изодранные стражником рубаху и штаны.
– Пойдем, Мартин, я провожу тебя, – кивнул Шпренгер. – Хочу побеседовать с героем.
– Но как же… – засопел Инститорис.
– Брат Генрих, не огорчайся. Сегодня ты во славу Господа наверняка разоблачишь еще не одного слугу дьявола. В твоем распоряжении недобитые Мартином колдуны и ведьмы, а еще допроса ждет вчерашний гончар, осквернивший гостию, и наш милейший бургомистр Иоганн Юний, замеченный в связях с суккубом. – Шпренгер поднял глаза к потолку. – Так возблагодарим же Бога, что в этом вертепе безверия оказался хоть один истинный христианин.
Вспомнив
«Отче наш, сущий на небесах. Да святится имя твое» (нем.).