Свинцовый ливень. Иван Юрьевич Андреев
глазами, в ушах звенело, к горлу подкатилась тошнота. Как и говорил Ярослав, Богдан выпил вчера перед сном и сегодня утром двойные дозы препаратов, приступов он больше никак не ждал. Мозг начал болезненно пульсировать, Богдан закашлялся, упав на стойку. Вася вскочил на ноги, что-то говорил, возможно, спрашивал, что с ним, но горло сжал спазм. Пытаясь сфокусировать взгляд, он попытался встать прямо, желудок сжало в комок, его чуть не вырвало, однако процесс внезапно прекратился, и содержимое не успело достичь рта. Вкус рвоты и крови вперемешку заставил сморщиться, из носа пошла кровь.
Вася обогнул стойку и попытался перенести Богдана за один из столов, но у последнего снова как будто раскалились нервы, и он непроизвольно дернулся, вырываясь. Не устояв на ногах, он упал на шкафы со спиртным, которое не трогали со дня открытия.
Словно в замедленной съемке, сквозь черные точки в глазах, Богдан видел пытавшегося его схватить Васю, но все его тело было таким грузным, будто состояло из самого тяжелого металла на свете. Осколки посыпались на него градом. Богдан пытался закрыть голову руками, но от очередной ослепляющей вспышки боли не смог этого сделать. Пара осколков чиркнуло его по лицу, многие расцарапали руки. Жидкости обжигали свежие раны, создавая новые источники боли. Вася подбежал к распластавшемуся на полу Богдану, крепко стиснувшему зубы, и, приподняв его над полом, засеянным разбитым стеклом, понес в угол бара, потом куда-то убежал.
Богдан пришел в себя с неумело перевязанными руками и пластырями на лице. Он лежал на маленьком сером диванчике в подсобке бара. Острой боли уже не было, но присутствовало ощущение, как после тяжелой тренировки. Мышцы ныли, голова абсолютно пуста. Зубы словно недавно выдирали, их нытье мешало сосредоточиться даже на бинтах, скрывающих порезы. Судя по всему, серьезных травм не было.
Пытаясь сориентироваться в пространстве и времени, Богдан медленно поднялся на ноги. Осторожно их переставляя, он направился к выходу из подсобки, постанывая и хватаясь за стены. Ступни не хотели слушаться, колени подгибались и тело снова приближалось к полу. Богдан вспомнил осколки, обжигающее раны, спиртное. Глаза его медленно расширялись. На сколько тысяч он разбил? На тех полках стояли довольно дорогие напитки. Приоткрыв рот от усердия, обливаясь потом, Богдан ускорил шаг, но навстречу ему вбежал человек, которого Богдан рассчитывал увидеть в последнюю очередь.
– Какого черта здесь произошло, Светлов?! – лицо Михаила Петровича перекосило от гнева. – Я спрашиваю, какого черта? Бар вдребезги, ни одного посетителя, а вместо тебя все убирает Попов, которого здесь быть вообще не должно! Отвечай мне, Светлов, ты слышишь меня? Смотри, ты посмотри, что ты сделал!
На крик прибежал обеспокоенный Вася. Увидев стоящего Богдана, он за спиной Михаила Петровича начал отчаянно жестикулировать, показывая, чтобы Светлов лег обратно. Старик это заметил:
– Нет, он не будет отдыхать! Он сейчас встанет на свое место и будет работать! Ты разбил мое, слышишь, мое имущество не меньше, чем на пару десятков тысяч! Мне все равно, как ты