Свинцовый ливень. Иван Юрьевич Андреев
удивленно взглянул на Богдана:
– Вы первый, кто у меня это спросил за многие годы, я немного растерян. К сожалению, у меня только сестра, с которой я не общаюсь, иметь детей судьба мне не позволила, а жена умерла вот уже шесть лет назад.
– Простите, мне не нужно было спрашивать…
– Нет, нет, пожалуйста, если у Вас есть вопросы, то можете их задать.
– Тогда… почему Вы не попробуете начать новую жизнь, уйти от своих проблем, стать свободным?
– А Вы?
Богдан растерялся: он не думал, что священник станет спрашивать о его жизни или намекнет на нее.
– Я… – он замялся, – я не знаю, что Вам ответить.
– Она для Вас невозможна, или недосягаема?
– Наверное, невозможна.
– Это не так, нужно лишь желание.
– Вы не поверите, но сегодня я слышал что-то подобное, и я ответил, что желания или удачи иногда бывает недостаточно.
– Поэтому люди и верят в Бога, чтобы им этого было достаточно.
Богдан не отводил взгляда от глаз попа. Этот человек был воплощением мечты, но даже у этой мечты были свои изъяны, гнойники, которые не могли излечиться. Грязь поглотила и мечту.
– А где Вы живете, батюшка?
Кирилл повел рукой по церкви:
– Иногда я ночую прямо здесь, это мой дом, моя родина. Иногда я ухожу на улицы и, наблюдая за прохожими в парках, засыпаю прямо на скамейке у неработающих фонтанов. Каждый день я молюсь, чтобы проснуться в каком-то другом месте, более лучшем, но… – он развел руками, – снова возвращаюсь сюда и продолжаю свое бдение.
Богдан ужаснулся.
– Я никогда не просил милостыню, редкие прихожане иногда оставляют пожертвования, которые нужно тратить на нужды церкви. В том мой грех – я трачу их на себя, без меня эта церковь умрет. Бог уйдет из этого города, а без Бога он погибнет.
Богдан встал с места и подошел к кафедре. Он знал, что обязан помочь, и был готов сделать непоправимое.
– Вы сильный человек. Больше бы таких людей, – Богдан положил руку на кисть Кирилла и почувствовал дрожь в его пальцах. Должно быть, Кирилл не чувствовал никаких прикосновений уже много лет, – я не жалею, что пришел сюда.
Батюшка улыбнулся, Богдан улыбнулся в ответ. Ему стало значительно легче. Богдан был уверен, что священнику, выговорившемуся за все года одиночества, тоже.
– Я понял, что мне нечему жаловаться. У меня хорошая жизнь. Я был женат на прекрасной девушке, имел хорошее детство, получил отличное воспитание, у меня есть хороший друг, которому я обязан по гроб жизни. И у меня состоялся разговор с мудрым попом, давшим мне нужный совет, – Богдан отошел от кафедры, Кирилл спустился к нему, понимая, что нужно проводить редкого гостя, – сколько бы мне не было лет до смерти, а возможно и дней, я умру счастливым, и это знаю.
Богдан чувствовал себя очистившимся, не зная почему. Возможно, повлиял сам вид попа, с его бледной кожей, голубыми глазами, глубоким успокаивающим голосом и тяжелой жизнью, а может быть помогла его речь, так точно описавшая существование