Свинцовый ливень. Иван Юрьевич Андреев
себя только деньги на бензин, – я ничего и не прошу взамен.
Оставив Кирилла, потерявшего дар речи, на своем месте, Богдан начал приближаться к выходу из церкви. У входа он остановился:
– Я еще не раз пожалею, я знаю себя, но сделайте так, чтобы Вы не жалели, – и вышел, не дождавшись ответа.
Богдан не видел, как священник еще долгое время стоял там, где посетитель его оставил, а потом упал на колени, сжимая пачку купюр, и тихо разрыдался, осознав, как он одинок и беспомощен даже вместе с Богом.
Когда Богдан зашел домой, было уже восемь вечера. Он по привычке прошел к холодильнику и достал оттуда твердый российский сыр, ветчину, зелень и острый соус «Махеевъ». Из шкафа выудил городскую булку. Налив себе горячего чаю, Богдан приземлился на привычное место у телевизора и включил чуть ли не на полную громкость старый, еще советский фильм, шедший на одном из каналов. Глаз Богдана радовался открывшемуся зрелищу, такие фильмы были единственным проблеском света посреди глупого телевидения, и, когда Богдан встречал подобное на случайном канале, всегда оставлял, не трогаясь с места до окончания.
Старательно поглощая пищу, Богдан пытался не думать о сегодняшнем дне, о его падении в бездну. Все глубже вникая в сюжет кинокартины, ему удалось на время отречься от окружающей обстановки, но как только пошли финальные титры, все страхи и сожаления вернулись.
«Подаст ли Михаил Петрович в суд на меня или наймет людей, чтобы выбить долги?» – под громкие звуки начавшейся рекламы, Богдан начал избавляться от одежды, намереваясь помыться. Плюс холостяцкой жизни – ты мог раздеться догола и никого не стыдиться.
«Пройдет месяц, и придет уведомление от банка, а еще через полмесяца – повторное. Недалек час, когда из меня будут выбивать душу, – странно, но сейчас страх был притуплен, как будто бы он переживал за совсем другого человека, не за себя, – в тюрьме жизнь лучше нашей, там хотя бы не нужны деньги. И кормят регулярно», – даже пропало желание говорить вслух.
Зайдя в душевую, он снял нижнее белье и встал под холодную воду. Жить так далеко от города было достаточно проблемно. Компании обеспечивали водоснабжение и электричество, но дико завышали цены. Богдан подумывал купить бак для воды, но новые траты пугали его, как бы ни гласили рекламные проспекты. Из-за его консервативности и нежелании менять что-либо, созданное еще дедом, туалет все еще находился на улице, а бак оставался лишь мыслью.
Грязная вода стекала по телу, но нисколько не расслабляла. Поеживаясь, Богдан заставил постоять себя подольше, чтобы успеть помыться. Ему вспомнился благодарный и изумленный взгляд Кирилла, его глубокий и тихий голос, и вновь ему сделалось легче на душе. Возможно, он пойдет в церковь еще раз. Не из-за Бога или христианства, но из-за этого хорошего человека, достойного много большего, чем бездомной жизни и жуткой болезни.
Странно переживать за человека, с которым только что познакомился, да и знакомством это назвать довольно сложно. Они знали друг друга каких-то полчаса, если не меньше. Достаточно ли этого, чтобы узнать человека, или нужно большее?
Что