Шахидка с голубыми глазами. Андрей Дышев
любимом армянском кафе, где уже с шести утра можно было вкусить свежего хаша. Хаш – не мое изобретение, тем не менее я рекомендую его всем, кому предстоит тяжелый рабочий день с угрозой обильной и крепкой выпивки.
– Прислали мне по факсу целых пять страниц о твоем Веллсе, – сказал Никулин, громко жуя. Он позвонил в тот момент, когда я уже пил кофе и официант Ашот принес мне счет на блюдечке. Я перевернул счет чистой стороной и приготовился писать на нем. – Последние годы живет в Крыму, сохраняя эстонское гражданство. Тысяча девятьсот сорокового года рождения. Женат. Дочь… М-м-м… это не интересно… Работал в средней школе города Пайде, потом в университете Таллина… Кандидатская… Докторская… В ряде арабских стран открыл сеть культурных центров «Восток–Запад»… Президент международной ассоциации любителей восточной поэзии… М-м-м… несколько научных работ о подростковом максимализме в эстонской литературе и психиатрии поведения школьников. Самая известная: «Литературный образ: способы художественного выражения»… Пишет стихи, в Таллине вышли два поэтических сборника, кое-что переведено на русский язык. Короче, туфта всякая. Что тебя конкретно интересует?
Я в сокращенном виде записывал все, что диктовал Никулин. Если бы мне сказали, что покушение готовится на мою соседку тетю Веру, которая всю жизнь проработала официанткой в дешевом кафе, мне пришлось бы крепко поломать голову, отыскивая мотивы готовящегося преступления. Но в случае с профессором Веллсом, президентом каких-то ассоциаций и культурных центров, мне виделось просторное поле для всевозможных мотивов. Где крупные организации, там деньги, а где деньги – там преступление. В этой непреложной истине я часто убеждался.
– Ты читай все подряд, а я сам выберу, что для меня важно, а что нет, – сказал я.
– Так я, собственно, уже все прочитал… Хотя, вот небольшая приписка: год назад Веллс проходил по какому-то запутанному уголовному делу в качестве свидетеля.
– Мне срочно нужно это дело! – тотчас потребовал я, сминая и кидая в пепельницу исписанную моими каракулями бумажку со счетом.
– Это безнадежный «висяк», никаких существенных подвижек на сегодняшний день.
– Найди это дело, Иоанн! Позвони своим корешам в прокуратуру. И я прямо сейчас туда пойду.
– Чует мое сердце, что ты собираешь на профессора компромат…
– Тебя не касается, что я собираю! – рявкнул я, отчего Ашот вскинул голову и вопросительно посмотрел на меня. – Делай, что я приказываю!
К сожалению, иногда приходилось осаживать Ивана таким способом. Время, которое я так ценил, увязало в пустой болтовне.
– Ладно, – обиженно буркнул Никулин. – Попробую договориться с Блиновым…
Никулина, конечно, задел мой тон и моя недоговоренность. Но что конкретного я мог ему сказать, если сам еще ничего не знал? И зачем надо втягивать парня в опасный замес, куда меня угораздило вляпаться? Если я расскажу Ивану о своих приключениях в реабилитационном центре, да еще передам слова Яны, он тоже может стать объектом охоты. Не надо ему этого. Пусть обижается,