Обольщение красотой. Шерри Томас
моде, вспышкам раздражения и непостоянству.
Как он заметил, преданность женщины моде часто соответствовала степени ее глупости. Кристиан научился не обращать внимания на дам с чучелами попугаев на шляпках и не рассчитывал на приличную еду в домах, хозяйки которых славились своей коллекцией бальных платьев.
Баронесса, определенно, придавала моде большое значение. И отличалась беспокойным характером. Необычный зонтик с узором из голубых восьмиугольников, который она держала в руке, постоянно вращался. Но она не производила впечатление глупой.
Она подняла глаза. Кристиан не мог утверждать, что она смотрит прямо на него. Но, что бы она ни увидела, она запнулась на ходу. Ее зонтик перестал вращаться, и кисточки, украшавшие оборку, по инерции качнулись вперед и назад.
Но только на секунду. Она двинулась дальше по трапу, и ее зонтик продолжил свое гипнотизирующее вращение.
Кристиан наблюдал за ней, пока она не скрылась в коридоре, где располагались каюты первого класса.
Может, она – то самое отвлечение, в котором он так отчаянно нуждается?
Перед самым отплытием обычно воцарялась тишина, и становилось достаточно тихо, чтобы команды, отдаваемые с мостика, разносились по всему кораблю. Венеция стояла у поручня, глядя на отдаляющийся причал. Внизу, на главной палубе толпились люди, бешено маша родным и близким, которые оставались позади. Толпа, собравшаяся на пристани, махала в ответ столь же яростно и усердно.
Горло Венеции сжалось. Она не могла припомнить, когда в последний раз испытывала такие необузданные и неуправляемые эмоции.
Точнее, когда она осмеливалась их испытывать.
– Добрый день, баронесса.
Венеция вздрогнула. В нескольких шагах от нее, положив руку на поручень, стоял герцог Лексингтон, одетый с элегантной небрежностью в серый твидовый костюм и мягкую фетровую шляпу, побывавшие с ним, наверное, не в одной экспедиции. Он смотрел на береговую линию Нью-Йорка, с причалами, подъемными кранами, складами и не проявлял к ней никакого интереса.
От него веяло холодом, как от айсберга.
– Мы знакомы, сэр? – Лексингтон заговорил по-немецки, и Венеция ответила ему на том же языке, с удивлением отметив, как спокойно звучит ее голос.
Он повернулся к ней.
– Пока нет, баронесса. Но я хотел бы познакомиться с вами.
В лифте отеля они находились в большей близости. Но если вчерашняя близость только разозлила Венецию, то сегодня у нее было такое ощущение, словно она балансирует на проволоке над Ниагарским водопадом.
Готова ли она вступить в игру?
– Зачем это вам, ваша светлость? – Нет смысла притворяться, что ей неизвестен его титул. Персонал отеля не делал из этого секрета, обращаясь к нему в ее присутствии.
– Вы отличаетесь от других.
«От алчной шлюхи, которую вы представили как оскорбление порядочности», – мелькнуло в голове Венеции.
Она подавила раздражение.
– Вы