Отец и сын. Драма в стихах. Анатолий Крикун
с Запада круша устои старые, дедовские наследства.
И Алексею чудилась в словах Федоски та же злая сила,
Что у царевича давно уж вызывала страх
И мысли и желанья к безумствам уносила.
Проник он в тайный смысл немецких интересов,
Читая случаем нечаянно попавшийся дневник фрейлины,
Что явилась на Москву с германскою принцессой-
Женой постылою ему на время ставшей,
Но русских баб в любви не перегнавшей,
И дух российский так и не познавшей.
Фрейлина шустрой, рассудительной была,
Средь иноземцев знатных связи прочные для пользы завела
И даже, хоть к России любви не обрела,
Понять своим умом холодным не могла
За что её немецкие и прочие друзья Россию ненавидят.
Был в этой ненависти страх её просторов,
Обычаев от пращуров доставшихся природных
И непонятный немцу дух, сокрытый в тайниках народных.
«В свободе русы – злы, а в рабстве смирны и довольны,
А русский царь природой власти – суть деспот,
Которому – все подданные быть должны покорны.
В немецких землях можно в суд подать на короля-
В России жизнь зависит даже от царского псаря.»
Был редок на Россию трезвый взгляд,
Что много чести сделал Пётр изнеженной Европе
Приняв её за образец и сделав гнилость, лесть и хамство,
Уменьшив грубость нравов, в числе добавленных пороков.
Без старого ума решили жить и за Европой плыть-
Так всё равно – жить дураками вам придётся,
Ведь европейского расчёта и ума
У русских не было и, дай бог, не найдётся.
Служанкой у Европы Россия быть должна-
Тогда, быть может, ей и счастье улыбнётся.
Лишь умудрённый Левевольд при размышленьи полагал,
Что Пётр не прост и не смиренный ученик Европы,
Что русскому царю науки и художества нужны
На несколько десятков лет, пока своих учёных не взрастит,
А после смрадному, развратному Парижу он покажет жопу.
Европе же Россия как ничтожество нужна,
Чтобы спокойствие и мир Европы охраняла
И варварства на Запад не несла,
От азиатчины её предохраняла.
Россия при Петре – железный лишь колосс на глиняных ногах
И рухнет, разобьётся – ей из праха не подняться.
Европе следует ей волю навязать
И не спешить её благоустройством заниматься.
Лет через сто вино и сифилис Россию в бездну унесёт
И европейцам уж не будет надобно её бояться.
Когда же Алексей фрейлину уличил
В том, что интимная бумага содержала-
За критику и правду, что нашёл, там похвалил
И усмехнувшись руку подал и ушёл,
Вернув дневник, чтоб дама не страдала.
Фрейлине же пришлось самой себе признать,
Что европейцам странных русских не понять.
Они как жители другой планеты и не нужны
Им