Первая роза Тюдоров, или Белая принцесса. Филиппа Грегори
ее сына и сделает меня королевой Англии. Но оказалось, что это ее сын вышел из того сражения победителем и убил моего любовника, и теперь моя судьба была полностью в ее белых, щедро украшенных кольцами руках.
– Мне очень жаль, что мы так расстались, – сказала я с незамысловатой неискренностью.
– Мне тоже, – сказала она, и это меня удивило. – Ведь мне предстоит стать вашей свекровью, Элизабет. Мой сын женится на вас, несмотря ни на что.
Внезапно при словах «несмотря ни на что» меня охватил гнев, хоть я и сознавала, что это не имеет абсолютно никакого смысла. Надо было смириться, ведь мы потерпели поражение, и мои надежды на счастье, на возможность стать королевой Англии, любимой своим народом, были растоптаны мощными копытами кавалерии Томаса Стэнли, мужа леди Маргарет.
Я склонила голову и тихо промолвила:
– Благодарю вас.
– Я стану тебе хорошей матерью, дитя мое, – с почти искренней нежностью продолжала леди Маргарет. – И ты, узнав меня поближе, поймешь, что во мне немало любви, что я готова ею поделиться; кроме того, у меня есть еще один истинный талант: я умею хранить верность. Я твердо намерена исполнить волю Господа, ибо уверена, что сам Господь выбрал тебя на роль моей снохи, жены моего сына, и… – тут ее голос затих, превратившись в восторженный шепот при одной лишь мысли о том, какую роль я могу сыграть в предсказанном свыше возникновении королевской династии Тюдоров, – …матери моего внука.
Я снова склонила голову в знак признательности, а когда подняла глаза, то увидела, что ее лицо прямо-таки сияет вдохновением.
– Еще девочкой, в общем-то, совсем ребенком[19], я была призвана Им, дабы произвести на свет моего Генри, – прошептала она, словно молясь. – Я думала, что умру в родах, я была уверена, что эти невыносимые мучения убьют меня. Но потом поняла: если я выживу, то моему мальчику и мне суждено великое будущее, величайшее из всех возможных. Мой сын станет королем Англии, и я возведу его на трон…
Было что-то очень трогательное в ее непосредственном восхищении собственной ролью, якобы предначертанной ей свыше; это святое восхищение показалось мне родственным тому пылу, с каким относятся к своему призванию монахини.
– Я знала, – продолжала она, – знала, что ему предстоит стать королем. И когда я встретилась с тобой, то сразу поняла: именно ты предназначена для того, чтобы родить ему сына. – Она вперила в меня напряженный взгляд. – Вот почему я была так строга с тобой, вот почему так рассердилась, увидев, что ты отклоняешься от предначертанного тебе пути. Мне было невыносимо больно, когда ты, упав столь низко, отреклась от своей высокой судьбы и своего истинного призвания.
– Вы полагаете, что у меня есть призвание? – прошептала я, потрясенная невероятной убедительностью ее речей.
– Ты призвана стать матерью следующего короля Англии, – провозгласила она. – Короля Алой и Белой розы, и эта роза будет наконец лишена шипов. У тебя родится сын, и мы назовем его Артур Английский. – Она взяла меня за руки. – Такова
Бофор родила сына, когда ей было всего тринадцать лет. Подробнее об этом в романе Ф. Грегори «Алая королева».