Столица для поводыря. Андрей Дай
пожилая покровительница наук и искусств. – Поверь мне, милый Герман, это совершенно мучительно – наблюдать боль наших детей. Бедная-бедная Маша… Мы ездили с ней в Хайлигенберг, ты знаешь, она провела там детство… Плакали на груди друг у друга…
– Очень жаль ее величество императрицу Марию Александровну. Но ведь теперь все непременно станет хорошо. Никса в руках отличнейших докторов, не так ли?
– Ах-ах, Герман. Материнское сердце не обманешь! Маша молит Господа каждый день о здоровье своего старшего сына… Но…
– Но?
– Господин Пирогов признался, что болезнь наследника не поддается лечению. Они со Здекауэром в силах лишь сдерживать ее течение на какое-то время. Бедную Машу это просто убивает! Мадемуазель Тютчева поделилась секретом платков императрицы…
– Что, мадам? Платки?
– Ах да! Прости-прости. Ты не знаешь… Она кашляет и прикрывает рот платочками. Нюрочка Тютчева однажды увидела на ткани кровь…
Княгиня сделала знак замолчать. Мимо, особо не торопясь, проходили какие-то господа и дамы, не преминувшие остановиться подле хозяйки и похвалить святочный прием.
– Ты ведь так и не был представлен императрице Марии Александровне, – продолжила Елена Павловна, когда навязчивые гости отправились наконец в сад. – А она ведь спрашивала о тебе. Императрица много умнее, чем может показаться. И она ничуть не поверила этому Ольденбургскому. Петр Георгиевич замечательно умеет заботиться о детях и юношах, но его вмешательство в дело было совершенно излишним. И даже поставило его в несколько двусмысленное положение. На самый главный вопрос государя кузен так и не нашелся чем ответить…
– Что же это за вопрос, ваше высочество?
– Ах, Герман, Герман. Ты так вырос, возмужал. Стал настоящим начальником там у себя в диком краю! И все же остался тем же любопытным и невоздержанным мальчишкой… Конечно же государя занимает то же самое, что и весь остальной свет, – как же стало известно о болезни цесаревича? И не смей пытаться меня обмануть! Я знаю, не все можно доверить бумаге. Но это не значит, что я должна верить всему этому туману, что ты там напустил. Ну же?
Я ждал этого вопроса каждую минуту, с тех пор как Александр Второй в присутствии трех или четырех сотен столичных чиновников, заливаясь слезами от волнения, вручил мне Владимира и объявил спасителем цесаревича. Ждал и приготовил даже несколько ответов. Так что тогда следовало лишь выбрать нужный.
– Только не нужно все валить на многострадальных духов, – поморщилась княгиня, по-своему истолковав мое замешательство. – Ты же знаешь, я не разделяю новомодное увлечение света этими спиритическими эквилибризами…
И точно. Столица по-настоящему заболела мистическими учениями. У меня на комоде валялось с полдюжины приглашений поучаствовать в сеансах вызова духов.
– Елена Павловна, – укоризненно взглянул я на княгиню. – Какие уж тут духи… Только…
– Пойдем присядем, – легким наклоном головы поприветствовав очередного гостя, потянула она меня в зеленую гостиную.
Огромная