Ричард Длинные Руки – монарх. Гай Юлий Орловский
и теперь это просто старый спокойный зверь. Думаю, и сам хозяин этого замка такой же немолодой…
Стражи вытаращили на меня глаза. Я сказал ласково:
– Узнали, соколики?.. Отец Дитрих здесь?
Оба кивнули, один выпалил:
– Да, Ваше Величество!.. Конечно, Ваше Величество!.. Великий инквизитор изволил прибыть в помещение… там, внизу. Позвольте взять вашего коня?
– Да, – ответил я и, соскочив на землю, поднялся по ступенькам, а второй страж распахнул передо мной дверь, но первым вскочил вовнутрь, конечно, Бобик.
Для инквизиции, понятно, требуется помещение, а лучше всего – хорошо оборудованное для проведения следствия. Вся деятельность инквизиции овеяна жуткой славой. Однако инквизиторы, даже в отдельных и достаточно редких случаях прибегая к пыткам, которые называют не иначе, как зверскими, изуверскими и бесчеловечными, тем не менее практически никогда не калечат допрашиваемого. И когда тот выходит из этих так называемых застенков, он быстро восстанавливает здоровье и ведет обычную жизнь.
Самая стандартная пытка – растягивание на дыбе, что та же самая растяжка для застывших мышц, после нее не бывает дурных последствий. Точно так же от якобы ужасающих прижиганий каленым железом, это прежде всего страшно, так как угли раздувают перед самим допрашиваемым, затем на этих углях накаляют щипцы, крючки, спицы, и только при виде этого зрелища и благодаря нашему богатому воображению можно отречься даже от Бога, не то что от заговорщиков.
Все места ожогов заживают, так же как и после бичевания плетью. Бьют по спине, где много мышц и прочего мяса, и все это выглядит страшно. Но я не средневековый инквизитор, я демократ и гуманист, потому своим ребятам из контрразведки велел не заниматься театральными представлениями, и зажимать в тисках не пальцы, а гениталии. Это и в сотни раз больнее, и ужаснее. После средневекового бичевания на спине останутся только едва заметные шрамики, а после того, как по рецепту из будущего несколько раз саданут сапогом по помидорам, – вообще потеряешь возможность делать детей и ложиться с женщинами.
Так что здесь больше театр, а я отцу Дитриху лучше не стану показывать настоящие комнаты для допроса, устроенные по высшим стандартам демократии и базовых либеральных ценностей, иначе придет в ужас от нашего просвещенного гуманизма и терпимости.
В холле навстречу бросился один из старших слуг.
– Простите… Ой, Ваше Величество! Такая честь, такая честь… Я сейчас позову хозяина…
Я остановил его жестом.
– Не стоит. Я гость, но очень спешащий гость.
– Но, Ваше Величество…
– Отец Дитрих сейчас здесь? – спросил я. – Не беспокойтесь, только навещу великого инквизитора и тут же отбуду. А хозяину передайте мое уважение и благодарность за оказанные отцу Дитриху услуги.
Он сказал послушно:
– Да-да, все как скажете, Ваше Величество!.. Позвольте, провожу?
Я огляделся, Бобика уже не видать, кивнул.
– Да, конечно.
На