Летопись Затмения: Чему быть, того не миновать. Роман Витальевич Алёшин
больше напоминающей лохмотья, тут ничего странного, но вот его голова, совершенное другое дело. Во-первых, голову незнакомца венчал кошачий череп, очевидно крайне большой кошки, раз в него поместилась человеческая голова. Во-вторых, человек имел неестественно огромные глаза, кошачьи глаза, под стать размеру прорезям в черепе. Огромные глаза пристально следили за Леоном и когда тот очнулся, незнакомец прекратил свою игру и встав на четвереньки прыгнул на плиту к Леону. Удары в бубен и горловое пение, раздающееся позади, пропали, остались лишь женские голоса и плачь, и Леон не был уверен, где начинается первое, а где второе. Двигаясь на четвереньках, как настоящий кот, незнакомец подошел к Леону и заглянул в глаза, почти что в упор.
– Будь у меня нос, я бы поприветствовал тебя как полагается, – произнес незнакомец, а Леон буквально тонул в его огромных глазах с эллиптическими зрачками, попутно ломая голову над словами эксцентричного существа, ведь в носовой впадине черепа виднелся обычный, человеческий нос.
Вокруг камня водили хоровод молодые женщины и девочки, облаченные в нищенские лохмотья, свисающие с них как перепутанные веревки. Под стать лохмотьям приходились их длинные, спутанные волосы, а заплаканные лица были чумазы из-за потекшего с подведенных глаз макияжа. На груди каждой из них, в области сердца, был приколот лепесток красной розы, особенной яркий и выделяющийся, на фоне их удручающей, почти что истлевшей одежды. Поражало следующее, женский хоровод состоял из нескольких колец и каждое следующее кольцо двигалось в противоположную предыдущему, сторону. Когда женщины увидели, что Леон очнулся, то, не расцепляя руки и не нарушая хоровод, вскинули руки к небесам и протяжно запели на языке, который Леон слышал впервые, но это пение пронимало до дрожи. Они скандировали – Айхал! Движение хоровода внезапно переменилось, его участники прекратили движение и покачивались, как морские волны, имитируя последнее плавным движением рук и распевая что-то вполголоса, что-то мрачное и пронзительно грустное.
– Кто ты? – спросил Леон, сам не понимая, что конкретно сейчас ему даст это знание.
– А с кем я говорю? – бесцеремонным вопросом на вопрос и ухмыляясь во весь рот, поинтересовался человек-кот (так про себя нарек его Леон, только сейчас подметивший, что незнакомец всегда улыбается, точно творящаяся вокруг блажь доставляла ему крайнее удовольствие).
– С Леоном.
Человек-кот недовольно скривил лицо, точно ему под нос подставили какую-то гадость.
– Я хочу поговорить с Тем-Кто-Читает, – произнес кот, уже не столь жизнерадостный и тут Леон проснулся, по-настоящему.
Леон закончил рассказ и оба юноши ехали какое-то время в молчании.
– Ну и ну, – спустя пару минут, произнес Готфрид, – взаправду странный сон, но он мне нравится.
– Правда?
– Ну, конечно, кому не понравится сон, в котором тебя окружает столько девиц? – рассмеялся Готфрид и Леон подхватил