Летопись Затмения: Чему быть, того не миновать. Роман Витальевич Алёшин
что Джулиус ваш правнук, – подметил Леон.
– Помню, – как ни в чем не бывало согласился старец. – Смею заверить вас, что мне претит ложь, я говорю правду, даю слово. Что до моего возраста… полагаю чуть более ста лет, увы точнее не скажу. Я надеялся найти ответ в бумагах моего внука, но не нашел. Впрочем, какая разница сколько мне лет? В душе я молод, как и вы!
«Да уж, это точно, в детстве даже мы так не чудили, как вы, Витторио». – подумал Леон про себя, улыбаясь.
– А бумажки у вас есь? Бумажки, подтверждающие, что вы прадед Джулиуса и имеете права на энту землю? – напирал Зотик.
– Юноша, какие бумаги? Я пережил всех, кто мог бы это подтвердить.
– Вы чтец, мастер Витторио, это очевидно по горгулье, но даже если так – продолжительность жизни чтеца ничем не дольше иных смертных. Я бы подумал, что в вас есть капелька альвийской крови, но не вижу никаких тому подтверждений во внешности. Остается два варианта: или вы, прошу меня простить за столь резкие слова, – водите нас за нос или вы невероятный человек. Самый долгоживущий за последние пару сотен лет если вообще не за все время! Поражает не то, что вы дожили до правнуков, а то, что вы их пережили. – высказался Леон.
Витторио снова отхлебнул чая и бесцветные губы старика растянулись в счастливой улыбке. Языки пламени, отражаясь в практически бесцветных, под стать губам, глазах старца, придавали тому коварный и даже в чем-то, зловещий вид.
– Спасибо за похвалу, кай Леон. Когда-то я работал не покладая рук, чтобы по праву зваться чтецом, увы, рожденный ползать – летать не может. Меня выгнали из Магистратуры Астэра. Не нашел я себе места и в Линденбургском Белом Клыке, а после него другие места и пробовать не стал, смирился. Потому, что никакой я не чтец, моих способностей хватает лишь на простые фокусы: иллюзии, перемещение вещей в пространстве и прочая ерунда. Это удел фокусников, лишь смутно различающих текст реальности, но не способных видеть и внятно читать его. Такие люли не имеют права величать себя чтецами. Пиком покорившейся вершины в мире азбуки Зерзалы, для меня стал Гаргуль. Вы юноша, верно знаете, что горгулий создают на самом базовом этапе обучения, а посему можете трезво оценить скудность моих умений.
– Так тот призрак, что нас преследовал, вовсе никакой и не призрак, а всего лишь зачитанная иллюзия, а ожившие доспехи рыцаря также были ведомы читкой? – вдруг понял Готфрид и Витторио подтвердил его догадку кивком головы.
– Слава высшим богам: слава Лар Ваготу и Эйнилее! – воскликнул с облегчением Зотик и поцеловал оберег на груди. – Я думал он нас до смерти убьет.
Беатриче проплыла к краю столика и села там, с любопытством вертя головой, осматривая то шэбу, то Витторио.
– Какая прелесть! Это ваш эйдос, кай Готфрид? – от глаз внимательного старца не укрылось то, что девчушка вилась до этого исключительно вокруг черноволосого рыцаря.
– Да, мой, увязался за мной намедни, пока не знаю, что с ним делать.
– Когда-то у меня тоже был свой, – покачав головой поделился Витторио.
– Был?